Самый большой алмаз

При озарении Ситникова вокруг него на двадцать шагов исчезала разница в языках, на которых говорили люди. Я могла сказать что-то по-русски, а черноокий красавец Дост Мухаммед прекрасно бы меня понял. И понимал ведь! Дарить Свет губернский секретарь мог не более получаса за раз, потом боль к него становилась нестерпимой, и еще несколько часов после этого Ситникова беспокоить не следовало. Но как же удобно стало. Да, я успела соскучиться уже по старому Алмату, который переводил мне от выхода из Оренбурга, по его умным словам и интересным историям, вот только не сравнить чужую речь с истинным пониманием.

Исключались ошибки толмача, если он что-то не услышал или воспринял по-своему – талант Станислава передавал именно то, что хотел сказать собеседник.

– Вы о Мурад-Беке? – спросила я.

– Да, дева. Этот катаган[2] получил свое. Я видел его смерть, и она радует мое сердце. Из этих нищих земель пойдет величие моей державы.

– Эту державу еще надо создать.

Дост Мухаммед не ответил. Он снова уставился на пожарище, и мне не оставалось ничего другого, кроме как присоединиться к сему занятию.

И сердце мое не обливалось кровью, разум не роптал. Горел убогий город, которых уже успела насмотреться. Никто его специально не поджигал, он сам собой как-то вспыхнул, деревянные бревна под глиной давали пищу огню. Жителей, бежавших в ужасе, никто не трогал, куцее войско кундузцев было рассеяно, а с населением чего воевать. Всадники Дост Мухаммеда кривились, что тут даже грабить нечего.

Не сравнить это убожество с великолепным Самаркандом. В прекрасный город я успела съездить до продолжения экспедиции, как только генерал Эссен отогнал от него бунтующих китаев. Необычная красота навсегда захватила мой дух, хотя я видела и древние города Европы до этого. Здесь же… глина и палки.

– Господин Ситников! – французский акцент от озарения никуда не делся, значит, генерал Ланжерон говорит по-русски. – Как Вы сидите? Как куль с репой! Выпрямитесь в седле!

Я обернулась и улыбнулась старому французу.

Губернский секретарь попытался выправиться, но верховая езда и впрямь давалась ему трудно. Тут к слову бы не репа пришлась, а другая субстанция.

– Уважаемый Дост Мухаммед, здесь наше дело окончено? Кундуз замирен, как его в узде держать – дело уже Ваше. Моя армия готова выдвигаться на юг.

– Дело сделано, генерал, – кивнул туземец. – Я благодарен Вам и буду держать слово. До самого Кабула люди будут верны мне и окажут всякую помощь.