Бортник

 А я-то тогда только-только ходить начал.

Ну вот. А как речка-то наша встала… Э-э-э, да я смотрю, у тебя совсем глаза слипаются. Умаялся с дороги. Мать! Постели-ка гостю на сеновале. В доме-то в такую жару спать совсем неможно. Пошли-пошли, завтра доскажу, что в ту зиму было, коли интересно будет. 

Покров

Заходи, сосед. Садись, Нечай, вишь, что за жёны у нас! Пока мы с тобой в бане кровь смывали, они уж и с мясом разобрались, и на стол накрыть успели. Дочка? Ну помогла, конечно.

Не станет же сидеть, когда вся семья работает. Тут и подгонять не надо. Сама уж баба, мужняя жена. Мужа, правда, князь в дружину забрал – уж больно справен зятёк  мой. Домой-то? Ну а как же! Отпускает. Правда, редко. На покос да на жатву. Ну, когда ещё дочку повидать отпустит. Прошлой-то зимой пару раз по неделе гостил у нас. Дом бы им свой поставить, да где уж там. Не поднять нам нынче такое-то дело большое.

Ну, давай, пока убоинка свежая варится, капустки нонешней да грибков вон солёных.

Мёду? Так вот же миска, на столе стоит. Как и должно в доме бортника. Ах, ставленого! Давай-ка, по чарке горькой выпьем. Ну так что, что утром по дрова? Съездим мы с тобой по дрова. По одной-то можно. Э-эх-х-х. Заедай-заедай. А теперь я тебе про мёд мой ставленый, свадебный расскажу.

Помнишь, аккурат, вначале серпеня, ещё до начала страды, гость у меня гостевал? Чудной такой, в чёрных да долгополых одеждах. Ну, да-да, этот, с крестом на шее.

Так вот, как проснулся он в то утро (я-то уж на речку успел сбегать, жена ушицы сварила), умылся, степенно так позавтракал и стал мне рассказывать про ихнюю ромейскую веру. Чудная я тебе скажу, соседушка, вера. Бог у них там один. И один за всем смотрит-приглядывает. Всё, мол, он видит и за всем успевает. Будто бы он свово сына невинного, слышь ты, на смерть послал. А тот-то пошёл! И смерть принял. На кресте. Как Бож наш. А потом-то, слышь ты, встал – и живой по земле пошёл. Проповедовал в разных землях, учил людей как жить, учил как отцу его поклонятся. Чудная вера. Вот, к примеру, есть у них в землях гора такая, то ли масличная, то ли масленичная, пошто, я так и не понял. Так вот, собрал сын божий народ на той горе и говорит им, мол, полюбите врага свовокак самого себя. Вот ты мне и растолкуй, как можно врага полюбить? Я ведь как понимаю: враг-супостат – это тот, кто на мою землю оружный пришёл.