Василиск

Гридь обошел пепелище, подошел к яме, сдвинул тяжелую деревянную крышку. Туда воины сбрасывали убитых. Глянул - и челюсть медленно поползла вниз: в яме белели обглоданные дочиста скелеты! Четыре-на-десять трупов, не успело взойти солнце, превратились в кучу костей! Как?! Волки не подойдут к теплому пепелищу, да и сколько должно быть тех волков...

         Из ямы послышался неясный шум. Воин отшатнулся, заметив тень, мелькнувшую между костями. Нет, не огромный змей, изображенный язычниками на идоле, что-то поменьше.

Шелеп не испугался, он не боялся ни человека, ни зверя. Если уж Перун не поразил князя молниями, когда идол сбросили с холма в реку, то что мне сделает заляпанный кровью божок?

         Шелеп склонился над провалом, вглядываясь меж обглоданных дочиста костей, и не почуял подкравшегося сзади человека. Удар дубины по голове оглушил воина.

         - Не убивай его, Кунь! Не убивай!

         - К чему он нам? Я сброшу его вниз, пусть Они примут от нас эту жертву.

         Голоса звучали в голове гулкими колоколами. Кто это говорит? Что со мной?

         Шелеп очнулся и приоткрыл глаза. Голова гудела, особенно болел затылок: тянущей, саднящей болью. Но боль отхлынула, когда он узнал Ладиславу. Одетая в простую темную рубаху, с длинной, подоткнутой костяным гребнем, русой косой, зазноба сидела рядом, а над ней стоял мужик, чернобородый, лохматый и опасный, как медведь.

 

         - Гляди-ка, - усмехнулся он и пнул пленника под ребра. – Зыркает! Я уж думал: голову тебе проломил. 

         - Ладислава... – прохрипел дружинник. В горле пересохло, страшно хотелось пить, но еще страшнее было видеть ее на этом капище. – Ты... откуда здесь?

         Девушка склонилась над ним, и Шелеп увидел ее глаза. Сердце прыгнуло: он понял, что она тут не случайно.

И могла быть вчера, когда он и воевода Крив жгли и убивали всех...

         - Кончу его - и уходим! – зло оскалившись, проговорил Кунь. Огромная дубина в его руках закрыла полмира, и Шелеп понял, что сейчас умрет. Он попытался встать, и понял, что накрепко связан.

         - Ладислава, - сказал он, - ты же любила меня!

         - И сейчас люблю, - ответила девушка.