Обрати к нему и другую

Что-то неожиданное вдруг мелькнуло в ответном взгляде хворой спутницы — понимание, ирония? Нет, чушь; показалось, вестимо. Ну откуда бы у забитой и задавленной собственной болезнью «серой мышки» взялись эдакие искры в глазах?

— Старуха? — переспросила «мышка», снова потупившись. Бауэр перестал вглядываться в её лицо, пытаясь уловить помстившееся, и снова махнул ладонью.

— Так зовут. Поди, поди, с бабами поговори. Я-то что, я так, слышал звон…

Светловолосая ещё раз зевнула, перекрестила рот, поклонилась низко и развернулась в сторону колодца.

Там как раз намечался ежевечерний женский сбор, с жалобами на опостылевших мужей, устаревшими на месяц-другой новостями и острыми, словно швейные иглы, подколками в адрес друг дружки. Сплюнув, бауэр махнул одному из возниц, и телеги двинулись к дальнему двору.

Девицу заметили и замолчали. Смотрели настороженно, но когда углядели край щеки и коросту на нём — лица оттаяли, отмягчели. Раздался чей-то шепот: «Эк бедолагу…»

Та не дошла пары шагов до колодца, стала, поклонилась вновь.

Голос поначалу был тихий, слова разбирать выходило с трудом. Оно и понятно: незнакомые люди, чужое место. Ещё и с просьбой наверняка. Просить-то никто не любит.

— Мира вам. Может, подскажете? Мне говорили, здесь надо спрашивать…

— Мира и тебе, — стараясь убрать привычно-крикливые нотки из голоса, проговорила старшая из деревенских хозяек. — О чём спрашивать? Чего ищешь?

Поколебавшись, «мышка» стянула платок совсем. Пара голосов ахнули, кто-то отодвинулся. Говорившая первой женщина насупилась.

— Плохо, ох, плохо. Сочувствую тебе. Только вот лекаря у нас нет. В город бы, к докторам…

— Не помогли доктора, — прошелестело в ответ. Ахи умножились, кто-то в задних рядах принялся ерзать, перетаптываться, яростно шептать да подмигивать друг дружке. Старшая обернулась, цыкнула, а после скрестила руки на обильной груди.

— Чем же мы…

— Обозник, который меня привёз, сказал спросить у вас про старуху, — собравшись с духом, выпалила девица. Шёпот затих, лица помрачнели.

— Трепло хуже бабы, — сквозь зубы процедила женщина, но потом вздохнула. — Верно сказал. Ох, не досталось бы ему… Да и нам. Старуха болтливых не любит.

Она отступила на шаг и вполголоса заговорила с прочими. Светловолосая понятливо опустила голову, но из-под бровей нет-нет да и мелькал внимательный взгляд — совсем не робкий и не забитый. Правда, остальным женщинам было не до того.

Наконец старшая хлопнула в ладоши, и тихий, но бурный гвалт пресекся.