Обрати к нему и другую

Женщина развернулась к гостье и снова вздохнула.

— Хорошо. Я тебе покажу, откуда тропинка начинается. Но дальше…

— Сама, — перебила девица. Спохватилась, покраснела, отвела глаза в сторону. — Понимаю. Сама дойду, сама на себя любую вину возьму.

— Вину, может, и не придется, — собеседница пожала плечами и поёжилась, хотя даже в накатывающей преднощной темноте было ещё тепло. — Вот плату старуха потребует. Она всегда требует. И хорошо, если деньгами…

В толпе закивали. Кто-то сплюнул с горькой обреченностью, кто-то отвернулся и поджал губы.

Несколько рук дернулись было перекреститься... Но так и замерли на полпути. Глаза светловолосой на секунду сощурились: сердито, даже зло. Но она успела отвернуться, поэтому никто не уловил этой вспышки, никто не насторожился.

— А то может, переночуешь? — предложила старшая. — Хотя к старухе и ходят обычно по тёмному часу, но ты ж с дороги…

— Благодарю, — снова поклонилась девица, но головой мотнула решительно. — В пути поспала, да и томить меня будет, что тут, в паре шагов… Не усну я, в общем.

Женщина посмотрела на неё с пониманием. Потом подхватила ведро, направилась к дальнему дому и бросила уже через плечо:

— Пойдём. Воду занесу, следом и тебя провожу.

Сумерки становились всё гуще, и никто не заметил, с какой радостью улыбнулась светловолосая. Если же и заметил — решил, что девушка имеет полное право. Жизнь с таким уродством — не жизнь.

А получить хотя бы намёк на шанс, хотя слабое его отражение в колодезной воде…

***

Различить тропку выходило сложно и днём.

Ночью же она и вовсе терялась в густых, непроглядных человечьему взору тенях. Обычный путник вмиг бы сбился и ушёл плутать меж невысоких елок и ольховых куп.

Но светловолосая шла уверенно, ступая нешироко, но твердо. Её словно что-то вело — не то предощущение близкой цели, не то сама тропинка. Глаза девушки будто отражали неверный, опаловый свет народившегося месяца, посверкивали, словно лисьи. Да и выражение лица сменилось: стало сосредоточенным, цепким, чуть ли не хищным.

Когда за недальними соснами вдруг мелькнул тёплый огонек — верный признак человеческого жилья, — путница замерла. Медленно присела на корточки, не глядя повела правой рукой в траве на обочине. Из-под откинутых прошлогодних листьев вынырнул простой деревянный колышек. Месяц поднялся выше, с любопытством сел на разлапистую сосновую ветвь, и по колышку проступила резьба: чёрточки глаз, закорючка носа, приоткрытый рот.