Обрати к нему и другую

Обрати к нему и другую

Александр Лепехин

Обрати к нему и другую

Лошадь выглядела ухоженной, дорогой.

Упряжь на лошади тоже сообщала о благосостоянии владельца — но не надсадным покриком зазывалы, приманивающего толпу на ярмарке, а уверенным, спокойным тоном бывалого солдата, которого наниматель спросил о цене. Возможно, в такой беседе всплыло бы даже, что удивительно встретить подобную роскошь в этих краях… Но это стало бы лукавством.

Трактир вырос у шумного перекрёстка, словно боровик после дождя, и в роли живительной влаги, конечно же, выступали деньги постояльцев.

Совсем юный конюх, заводивший ценную кобылу в стойло, как раз подгадал момент и поймал кинутую владельцем лошади монетку. Кинуто, к слову, было метко: прямо в руки. Несмотря на худощавость и некоторую даже изящность фигуры, в препоясанном парой кинжалов путнике определённо угадывался боец.

Мальчишка-конюх, с рождения знавший лишь мётлы, щётки да лопаты, вздохнул украдкой: других, вон, с детства небось учат метать всё, что метается, и резать всем, что режет.

Вот оно, отражение мечты настоящего мужчины! Он сунул монетку за пояс и повёл лошадь дальше к яслям. Будущий постоялец проводил конюха краем взгляда и улыбнулся, словно угадал его мысли. Потом развернулся, почти незаметно посмотрел по сторонам и только после этого потянул тяжёлую дверь за ручку.

В зале оказалось довольно людно, но большинство либо сидели за столами и увлечённо сражались со снедью, либо шли по своим делам — в комнаты или из комнат. Сам трактирщик, темноволосый и улыбчивый, что выдавало в нём южную кровь, деловито командовал парой служанок, опираясь локтем на стойку.

На гостя он взглянул мельком и продолжил свои дела, разумно рассудив, что мимо тот всё равно не пройдёт.

И не ошибся. Молодой парень с кинжалами неспешно прошествовал меж трапезничающих, аккуратно обогнул спешащую с блюдом в руках подавальщицу и тоже облокотился на столешницу — прямо напротив хозяина. На дерево легла узкая ладонь, из-под пальцев мягко блеснуло серебро.

— Комнату бы мне, добрый человек. На день-другой: дорога выдалась долгая, отдохнуть не помешает.

Голос звучал приятно: низкий, с какой-то даже хрипотцой. Слышались в нём, правда, не вполне родные нотки. Словно говорить именно так, именно в этом регистре обладатель голоса учился долго, прилежно, небесталанно — но именно учился.

— Можно и комнату, можно и на день-два! — Трактирщик подмигнул и крикнул в сторону: — Луиза! Подготовь пятую! La quinta stanza.