Владимир

Владимир

Серж Юрецкий

Владимир

Киев окутала крыльями ночь. Сквозь пролетающие облака холодным светом мерцал шар луны. Ветер гнал по улочкам пыль и сухие листья.  Ярополк зябко поежился, звякнув кольчугой и перехватив сулицу, потер веки. Нелегка караульная служба, особливо в ночи. Град во мрак погружается, лишь редкие искорки факелов обходящих улицы дозорных вспыхивают на краткий миг, чтоб тут же погаснуть. Темные пятна домов, чуть поблескивающие в свете луны деревянные кровли – вот и все что видать стражнику со стены княжьего терема.

Редко в каком оконце теплится огонек – вновь взлетела цена на воск, свечи экономят. Лишь в княжеской обители светлы окна – но не от щедрот владыки, нет. И не оттого натоплено жарко, что жовтень холодным выдался. Потому слуги бледны как мел, что скосила князя хворь. И по всему видать – не жилец…

- Пшел вон!!! – в стену влетел тяжелый серебряный кубок, со звоном отскочил и покатился по полу, оставляя за собой темную дорожку вина. Стоящий в дверях черноризец с достоинством поклонился и вышел.

Зело сердит княже, гонит прочь священников, а сам все братьев зовет. А толку? Некому на зов прийти, сам же всех порешил…  Протоирей Василий раздраженно дернул себя за длинный ус – недавно еще ходил по терему как хозяин, а теперь того и гляди на плаху пошлют. Плох стал княже, ой плох…  А ведь почти в руках Церкви был: всему внимал, Василию даже казалось иногда, что он, а не Владимир правит Киевом. И вот пошло все прахом! Ну ничего, ничего…  Все в руках Божьих. Ну и еще немного в его, Василия. Злата он успел скопить немало…  С такими думами черноризец отправился в келью.Нынешний Владимир стал тенью себя прежнего. Недавно еще статный муж, широкий в плечах, жилистый как ремень, теперь превратился в дряхлого старца. Обтянутый бледной кожей череп с запавшими  тусклыми глазами, высохшие руки… Вторую неделю не встает он с ложа. И почти все время бредит…В комнате жарко натоплено, окно с дорогим заморским стеклом в раме, вместо обычной слюды, приоткрыто. Круглый  глаз луны заглядывает в комнату, оставляя на полу дорожку серебристого света. Обессиленный вспышкой гнева, князь откинулся на устеленном рысьими шкурами ложе, левая рука свисает почти до пола. Вдруг, за окном раздался шорох крыльев и в комнату влетел здоровенный ворон. Уселся на высокую резную спинку кресла, скосил на князя черную бусину глаза. Владимир моргнул, отгоняя видение и тут ворон пропал. Вместо него в кресле сидел высокий человек.