Фейри в сапогах

Фейри в сапогах

Мария Кимури

Фейри в сапогах

— Не надо меня есть, — сказал отчетливо незнакомый хрипловатый голос. — Я тебе еще пригожусь.

      Последний кусок колбасы застрял у Гастона в горле. Он вскочил, дико оглядываясь.

      — Да я это, я, — голос стал раздраженным и доносился теперь немного снизу.

      Его четвероногое наследство переступило лапами и хлестнуло себя хвостом по боку.

      — Вот же послала судьба тупицу.

      Сомнений не осталось.

Говорил именно кот.

      *

     …Отец помер, когда Гастон с работниками был на дальнем пастбище. Он был крепким стариком, только в последний год иногда жаловался на боль в груди. Как рассказали — возвращался усталый очень жарким вечером, пожаловался снова — раз, другой… присел отдохнуть, а встать не может. Братья перенесли его в дом, и скончался отец еще до полуночи, при старших братьях да невестках. Только и успел, что кое-как завещание выговорить.

То есть, это братья так сказали, а невестки кивали головами, как две куклы.

      Поплакал Гастон, спросил — и как же отец велел нам дальше быть?

      Старший сказал — разделил отец наследство. Мне конюшню и пашню, среднему пастбище со стадом. А тебе, малявке, твоего зверя диковинного, счастье приносящего. Пока Гастон соображал — котище как раз из амбара вышел. Братья ухмыляются недобро, невестки кивают, а работники, что дома были, глаза отводят.

      Котищу того сам Гастон и приволок. Ходил по отцову поручению в город, а на обратной дороге углядел на обочине одичалую собаку, собравшуюся кого-то рвать. Засветил в псину камнем, отогнал, думал — заяц там или птица. Оказалось — кот, большой, худющий, с драным боком и золотыми глазами.

      Дома братья сказали — ты, сопляк, с детства тронутый, то птиц каких-то притаскивал, то щенят прятал, вырос, а за ум не взялся. Но отец сказал — да пусть живет, если выживет.

Кот отлеживался под амбаром, вылизывал бок, а Гастон кидал ему по вечерам обрезки сыра и наливал молока в донце от битого кувшина. И что вы думаете — еще до того, как котище выздоровел, крысы со двора потянулись прочь. Вышел зверь, потянулся — с собаку небольшую ростом оказался. И в эту зиму ни одной крысы Гастон не увидел, и зерно осталось нетронутым, а летом все окрестные кошки рожали черных котят с белыми грудками, ровно как эта зверюга.