Тридевятая кровь

Ведь если есть они в родной стороне, то и за семью морями должны жить!

Ни разу не встретил Сашка никого похожего на родных леших да водяных, а вот по шее получал каждый раз. Печально заканчивались смотрины ярмарочных подарков. Алеша Крамской не любил книги. Гораздо больше пухлому мальчишке с копной рыжих волос нравилось охотиться за голубями, да стрелять из рогатки по деревенским девицам. Так что в руках Сашки чаще всего оказывались разорванные, покрытые чернильными кляксами и рисунками тома. Когда же барин находил такую книгу, то сынок прятал за спину перепачканные руки, выпучивал глаза и рассказывал, что виной всему деревенский мальчишка.

- Что вы, папенька! - размазывая сопли по щекам, причитал Алеша. – Да разве мог я так с подарком вашим обойтись? Дал я книжку эту Сашке Родному посмотреть. Уж больно просил он. А я-то не могу простому человеку в малости такой отказать.

Ноздри барина широко раздувались, лицо багровело, а халат, окутывающий грузное тело, запахивался быстрым нервным движением.

- Простите меня! – голосил Алеша. – Ни в жизнь больше не доверю деревенщине книги ни единой!

Витольд Сергеевич давал знак конюху, и тот выкручивал Сашке ухо и тащил на конюшню. И хотя стегали паренька так, что ноги отнимались, ни единожды не рассказал он барину, кто на самом деле над книгами безобразия творит. Хоть и мал был Сашка Родной, но понимал, что поверит тот не крестьянскому оборванцу, а сыну единокровному. Да и книжек еще почитать охота была.

Когда сам, когда добрые люди помогали, но добирался Сашка домой.

Бабушка всплескивала руками, охала и доставала из-за потрескавшейся печи засушенные травы. Начиналось тихое пение, и Настасья Аркадьевна погружалась в действо. Результатом становились отвары, примочки и густые пряно пахнущие мази с комочками трав, не до конца протертых старыми руками. Намазывая вздувшуюся спину внука, вздрагивавшего от каждого прикосновения, бабушка тихонько нашептывала добрые слова.

- Родная сторона, Сашенька, всегда поможет, - старушка украдкой смахивала слезинки, скатывавшиеся в глубокие овраги морщин.

– Леса да поля сил придадут, исцелят тело, душу заврачуют.

Сашка шмыгал носом и ойкал.

- Да знаю я, бабушка, - морщась, паренек подставлял алеющую спину под нежную прохладу трав, и, приподнимаясь на локтях, просил, – Расскажи-ка мне сказку!

Настасья Аркадьевна улыбалась и заводила сказ про тридевятое царство с его чудесными жителями и дивными историями.