Тридевятая кровь

Пятки засверкали в пыли и не останавливались до самого дома. Не успев отдышаться, чтобы рассказать бабушке, как чудом избежал взбучки, Сашка замер, как вкопанный. Настасья Аркадьевна нависла над корытом и что-то беззвучно шептала. Старушка напоминала изломленную березу, склонившуюся над озером. «Такая уж не поднимется», - мелькнуло в голове у мальчишки. Словно услышав его, бабушка с усилием, будто кто-то не давал, оторвала взгляд от воды.

- Ох, Сашенька! - всхлипнула она, как напуганная девчонка, и, чтобы не упасть, оперлась обеими руками в корыто.

Узловатые пальцы погрузились в воду. - Война идет!

- Какая война? – опешил паренек.

Старушка с опаской повернулась к корыту и вздрогнула, как от пощечины. На секунду замерев, она сгорбилась и словно срубленное дерево рухнула на землю.

- Бабушка! – вскрикнул Сашка и бросился к ней. Но Настасья Аркадьевна больше не поднялась.

Упав на колени, мальчишка повернул старушку на спину. Руки раскинулись, словно для объятья, а когда-то голубые, но со временем посеревшие глаза обратились к небу, провожая табун облаков.

Тот мчался на восток по чистому небу, не обращая внимания на Сашку, задрожавшего от внезапного холода, пробравшего до костей. Паренек медленно поднялся и попятился, не отводя взгляда от бабушки. Шаг за шагом он отходил от тела, но, споткнувшись о кочку, растянулся на примятой траве. Подпрыгнув, как ужаленный, Сашка бросился прочь со двора, врезавшись прямо за калиткой в Марфу, плетущуюся от колодца. Ведра разлетелись в разные стороны, обдав обоих водой, а коромысло больно приложило мальчишку по плечу.

- Куда ж ты летишь, чертяка! – всплеснула руками соседка, глядя на подпрыгивающие в канаве бадьи.

- Бабушка! – прохрипел Сашка. – Умерла...

- Да что такое говоришь? – отмахнулась Марфа, но присмотревшись к дрожащему и ссутулившемуся мальчонке, прижала руки к огромной груди и тихонько охнула. – Ну-ка, пойдем, милок.

Перешагнув через валяющееся в пыли коромысло, женщина устремилась к калитке, все еще качающейся на ржавых петлях. Сашка поспешил следом.

Настасья Аркадьевна по прежнему лежала, открыв объятья небу. Очень медленно Марфа подошла к ведунье и опустилась на колени. Прикрыв той веки, она уронила голову и задрожала в безмолвном плаче.

Во двор уже начали заглядывать люди. Сашка не успел и опомниться, как оказался оттесненным к ограде. Гул голосов, накрывший мужиков да баб пуховой периной, время от времени взрезался воем Марфы и причитаниями старух, помнивших Настасью Аркадьевну еще девицей.