Иди на голос

Лейла наконец-то присела, кряхтя, как дряхлая бабка, и ощущая, как с натугой распрямляется одеревеневшая спина и кровь начинает медленно расходиться по натруженным плечам. Бродяжка уселся рядом и с наслаждением вытянул к огню ноги. Лейла заметила, что полотняные штанины всё ещё влажно липнут к телу.

— Ты что ж, так и ходил весь день? — ахнула она. — Застынешь же весь, застудишься!

— Нет, — махнул рукой Бродяжка. — Тепло пока.

— Что ж ты не переоделся?

— Не во что, — пожал плечами Бродяжка.

Лейла прикусила язык, со стыдом припомнив, как недавно застала его у реки за стиркой.

Прополоскав рубаху начисто, Бродяжка не растянул её на прибрежных камнях сушиться, а отжал и так и надел мокрую — к вящей радости Андриса, Альвина и всех остальных. Тогда Лейла подумала, что он боится, как бы рубаху не умыкнул кто-нибудь из этих дубоголовых весельчаков — а оказалось, что другой просто не было.

Эх, будь она сейчас дома! Лейла с тоской вспомнила два дубовых, добротно сделанных сундука, стоявших в простенках против двери, чтобы каждый гость, заходя в дом, сразу видел, что здесь живут в достатке.

В одном сундуке хранились рубахи, штаны и понёвы — начисто выстиранные, просушенные на солнце, добротно скатанные в трубы и пересыпанные душистой полынью. В другом лежали крашеные и некрашеные холсты — льняные и даже несколько шерстяных. Тканина была добрая — Лейла сама растила этот лён, сама пряла шерсть. А иглы для шитья ей привёз Андрис из самой столицы, когда там была ярмарка — хоть сто лет шей, сносу не будет. Да если б не война — разве допустила бы Лейла, чтобы бедный этот Бродяжка ходил почти голый? Сшить ему рубаху да вторые штаны было бы делом одной ночи, да что там ночи — Лейла знала, что управилась бы до первых петухов. Правда, если рубаху делать праздничную, тот тут пришлось бы повозиться подольше — вышивка поспешая не любит, тут уж клади стежки один к одному, тогда и узор сладится — хоть хвостатые петухи, хоть цветы-разнотравье, хоть звери лесные. Хвастать Лейла не любила, но про себя знала, что за прялкой и в шитье её обгонит редкая девка — а в родной деревне, пожалуй что, и никто. Вышитые ею рубахи можно было носить хоть наизнанку — не найдёшь ни одного узла, ни одного нитяного хвоста. И Лейла только насмешливо фыркала, на зимних посиделках глядя на девчонок, которые чаще кололи пальцы, чем полотно, а петухи на рубахах у них выходили сплошь кривобокие.