Зима огненная

Они были удивительно уместны здесь, на залитой солнцем площади. В ослепительном сиянии Фоса казалось, будто наконечники их копий сделаны из золота. Шлемы с накладками для переносицы придавали лицам странное хищное выражение. Впрочем, многие намдалени сняли шлемы из-за палящего солнца.

– Проклятые еретики, – сплюнул отец.

Но сегодня горожане не разделяли его презрения. Когда шествие приблизилось к Веховому камню и Зигабен установил копье с отрубленной головой, толпа, словно только того и ждала, разразилась радостными криками.

Ида закричала тоже – не из-за подавленного мятежа, она знать не знала, кто такой этот Кассиодор Камицез – но от переполнявшего ее восторга.

Казалось, если бы ее саму встречали столь бурной радостью, слава точно вскружила бы ей голову. Но наемники были на удивление безразличны. Они хорошо знали цену такой любви. Толпа, которая сегодня рукоплещет им, завтра возжелает их крови – сколько раз это уже случалось.

Ида помнила последний бунт против чужеземцев три года назад. Ей было тогда пять лет.

Они с родителями и сестрами заперлись дома, погасив все огни, строго-настрого запрещено было девочкам даже выглянуть в окно, не говоря уж о том, чтобы выйти на улицу. Чужеземцы были хоть и главной, но не единственной целью беснующейся толпы – бандиты и простые горожане не могли отказать себе в удовольствии пограбить и собственных соотечественников. По счастью, квартал медников погромы задели слабо – только раз Ида услышала почти у самого дома похабные песни шатающихся гуляк, пьяных не то от крови, не то от вина. Их дом ни у кого не вызвал любопытства, а к рассвету все закончилось.

Наутро их соседка, полная улыбчивая Эвмения, огласила улицу горестным воплем – ее муж и старший сын погибли в схватке с намдалени. Большинство иноземцев в столице были наемники, они не собирались терпеть над собой насилия, и таких безутешных вдов наутро оказалось много. Матушка как могла утешала свою подругу, отец лишь пожал плечами: «Сами виноваты. Вот что случается, когда простой медник вообразит себя воином».

Он не испытывал к намдалени добрых чувств, но винить их в случившемся было глупо.

Но сейчас Ида рукоплескала так, что перестала чувствовать ладони. Ее радость была горяча и чистосердечна и разливалась на окружающих, не ведая различий. Намдалени, чей конь был к ней ближе прочих, посмотрел на нее и усмехнулся. Железная полоска на переносице придавала ему сходство с соколом, но улыбка была совсем не злой, а зеленые глаза показались Иде глубже моря.