Красный конь

Красный конь

Мария Селезнева

Красный конь

Жаркое солнце зрелого лета лилось в распахнутые ставни, принося с собой аромат гранатового цвета. Со двора доносилась детская песенка – на чужом, уже привычном уху языке.

Птица буря, лети

За море, за море,

Принеси мне радостную,

Радостную весть.

Но Лаона Пакимера, ее гостя, совершенно не занимали ни песенка, ни это торжественное лето. Он обнимал Иду за плечи, тискал за грудь, целовал ее щеки, шею, плечо, и Ида жмурилась от удовольствия. Вот его ладонь скользнула ниже, и Пакимер рассмеялся, ощупав ее уже округлившийся живот.

– Долго же нас не было! Когда ты должна родить?

– К зиме, – отвечала Ида, взяв его руку.

Хатриши и римляне оставались в Кизике почти полгода – чтобы защитить город и копи в случае нападения йездов, но главное – чтобы собрать и обучить местное войско. Государь Император хотел создать оборонную армию из видессиан, а наемников стягивал в столицу – в обозримом будущем ясно маячила война с Йездом. Империя оправилась после Марагхи, но не забыла ее.

Ида, с одной стороны, понимала решение государя: наемники что волна – как придут, так и уйдут, посему в гарнизонах лучше оставлять местных солдат. А многоязыкое, многоликое войско его двинется на Машиз против поклонников Скотоса.

Машиз богат – пожалуй, мало кто в столице знал о его богатствах больше, чем Ида, дружившая в детстве с беженцем-макуранцем. Но сокровища его достанутся не всем. Смерть соберет в этой кампании богатый урожай – и не раз сердце Иды будет истекать кровью.

И все же ей было любопытно взглянуть хоть одним глазком на легендарный город, или хотя бы на то, что возьмут там наемники. Вряд ли такие мысли приличествуют будущей матери, подумала Ида, внезапно развеселившись.

Она обняла Пакимера за шею, но в этот миг дверь распахнулась и на пороге возник Мальрик.

– Там пришел красный конь! – возбужденно выкрикнул мальчишка и умчался – не иначе как доносить свою новость тем, кто еще не слышал.

– А, надо было запереться, – вздохнул Пакимер.

Некоторое время они смотрели друг на друга, и Ида впервые в жизни наблюдала, как в затуманенные глаза возвращается отрезвление.

– Ладно, – сказал он, – пойдем посмотрим. Иначе ты умрешь от любопытства и твоя смерть будет на моей совести. Да и мне интересно, по правде говоря.

... Красный конь и в самом деле был почти красным, с рыжевато-черными гривой и хвостом и – как в пророческих словах Патриарха – с черным крестом на лбу.