Красный конь

То ли потому, что один из них сыграл с Земарком злую шутку, когда тот пришел в его дом и стал оскорблять хозяина, то ли потому, что васпуракане, в отличие от прочих еретиков, были подданными Империи. Если других чужеземцев можно было выгнать в родные края, где те пребудут до последней битвы, то васпуракан, по мнению фанатиков, следовало истребить до единого, дабы их гнусь не заразила святого тела Империи.

Редко когда Ида наблюдала что-либо столь ужасное.

Не одной лишь душой, но всем телом она ощущала ледяное презрение посланца к чужакам и их ответную неприязнь. Равно как и черную ненависть – вполне взаимную – которую испытывали друг к другу фанатик и солдаты-васпуракане. Ида не считала себя чрезвычайно чуткой, но напряжение, висевшее в воздухе, ощутил бы и самый толстокожий.

Но вот Фанес возвестил:

– Я сказал, что принес добрые вести, и это и вправду так. Внемли мне и радуйся. Несмотря на то, что слепота твоя и твоих предшественников привела державу на край гибели, Защитник Правоверных говорит, что у тебя есть возможность все спасти! Он признает твою власть божественной и дарованной Фосом, если ты прогонишь еретиков, сделаешь страну обителью истинной веры и сам покаешься.

Ведь и императорская семья не без греха! Твоя племянница была наложницей узурпатора, и она все еще подле тебя, а не в монастыре, и, по слухам, заглядывается на шакала-наемника. – Фанес сплюнул себе под ноги.

Лицо Алипии оставалось непроницаемо, лишь последняя краска сошла с него, уступив место смертельной бледности. На Туризина страшно было смотреть. Доверие к словам Патриарха явно боролось в нем с яростью, которую вызывал этот жрец.

– Ты говоришь так, будто мы собаки, – сказал один из халога, явившихся с Императором.

Фанес даже не посмотрел в его сторону. Халога побагровел.

– Твой брат, – продолжал посланец, обращаясь к Туризину, – не наказал еретика Багратони, когда тот натравил пса на Защитника Правоверных. Что ж, мы сами проучили его мерзкое племя, а Маврикий головой отплатил за свое попустительство. Фос покарал твоего брата руками еретиков из Йезда, ибо он не захотел наказать еретиков из Видесса.

Это было явно больше, чем мог вынести Император или кто угодно другой.