Я вернусь

Мне хорошо, когда ночь. Она служит мгле. Мгла – мое спасение. И почему люди так боятся смерти? Глупость людская! Чем моя жизнь не была похожа на смерть в представлении людей? Мне 33 года. У меня нет семьи, детей, любимого дела и Димки. Чем это не пустота, не смерть? Разве это можно назвать жизнью? Я живу в маленькой комнате с крошечной ванной. Это когда-то было частью офисного здания, что принадлежало нашей фирме. Через несколько дней всё уйдет на погашение долгов. Но мне всё равно. Я уже буду далеко. Мой брак и мой бизнес – это не потери.

Я могла бы праздновать сегодня освобождение, новый этап в жизни. Пятнадцать лет я жила с человеком, которого не любила, я занималась делом, к которому не имела интереса. И если бы не Димка....

Я выскочила замуж сразу после окончания института. Павел был старше меня лет на шесть – наглый, отчаянный, хитрый и полный пофигист. Он оказался сыном моей учительницы по химии. Тамара Михайловна ненавидела меня. Павел ненавидел мать. Я думала, что ненавижу Диму. Вот и сложился пасьянс.

Ненависть Тамары Михайловны ко мне я никогда не могла ни понять, ни объяснить. Я была «хорошей девочкой». Обычно учителя таких просто обожают: тихая, старательная и ещё с первого класса мечтающая стать учительницей младших классов. Я любила возиться с малышами. Потом желание поступить в педагогический университет переросло в цель, которую поддерживали все педагоги нашей школы. Кроме Тамары Михайловны. Она не упускала момента подколоть и унизить меня. От страха перед её злыми и хлёсткими словами я вся сжималась, глупела. Потом она придумала новое развлечение. Она вызывала меня к доске на химические эксперименты. Я начинала дрожать и потеть ещё до звонка на урок, и к моменту выхода к доске я превращалась в трясущуюся глупую овцу, которую вели прямо волку в пасть. Конечно же, я всё путала, колбы выскальзывали из дрожащих пальчиков, в мокрых ладошках отсыревал мел. «И ты хочешь быть педагогом, Санина? Не смеши меня! Тебя же дети разорвут ещё в подготовительном классе! Иди лучше ветеринаром – кошечек лечить», – насмехалась она. Однажды, это был очередной эпизод моего прилюдного унижения у стола с колбами, я снова сделала всё не так: не то смешала, колбы взорвались, я от страха закричала и прожгла форму. Я стояла в шоке и смотрела на своих одноклассников, хохочущих и чуть не падающих со стульев от смеха, смотрела на захлёбывающуюся в крике Тамару Михайловну. Она что-то орала на грани своих сил, брызгая слюной в разные стороны, пунцовая от злости.