Искупление дракона

Асвард спрыгнул на черный песок и, спотыкаясь, побежал к линии воды. Добежал, с трудом перевалился через борт и рухнул на четвереньки.

— Где хевдинг? Гейрмунд? — кто-то тормошил его в то время как остальные викинги разбирали весла, переносили рулевую лопасть на нос.

— Оба мертвы. Мне удалось связать его, но чем быстрее мы уберемся...

Уговаривать дважды никого не потребовалось. Весла гнулись в руках дружинников, как соломинки. Считанные удары сердца потребовались драккару, чтобы преодолеть линию прибоя и выскочить на чистую воду.

Ингольв невероятно обострившимся зрением фасеточных глаз видел лицо каждого воина, каждое колечко их кольчуг, каждую царапинку стремительно удаляющегося судна. И бился, бился о колдовскую стену, срывая чешую, обжигаясь собственным пламенем. Отлетал назад и снова устремлялся в атаку.

«Нет, Сигрид!!! Я вернусь, я должен! НЕ-Е-Е-Е-ЕТ!!!»

Кровь ли, хлынувшая фонтаном из разбитой груди, горячее ли желание вырваться, сконцентрированное до силы копейного удара, были тому причиной, но барьер не выдержал, разлетаясь вдребезги, на мелкие осколки.

Лопнула перепонка правого крыла, слетел с пласт шкуры вместе с чешуей с драконьего брюха. Ингольв-дракон рухнул камнем вниз, но потом выровнялся, ударяя измятыми крылами и полетел над морем.

Не было в северных фьордах от Лебяжьего острова до Ягодного Мыса более быстроходного драккара, чем у Ингольва-хевдинга, но сравняться в скорости с драконом не мог даже он. Златокрылый ящер настигал удирающих людей непрерывно трубя.

И в его реве чудились человеческие слова. То ли «Асвард», то ли «Сигрид».

На самом деле Ингольв пытался выкрикнуть и эти имена, и многое другое. Но люди склонны страшиться неведомого. И страх часто заставляет совершать необдуманные поступки. Рой стрел взмыл над палубой драккара, устремляясь навстречу тому, кто был раньше хевдингом. Струя пламени обратила их в пепел и капельки расплавленного железа.

Два удара крыльев и ящер завис над палубой.

— АСВАРД!!! — оглушительный рев заставил содрогнуться, бросая в ужасе весла, даже самых отважных.

Вырвавшийся из разверстой пасти огонь ударил в судно, превращая людей в обугленные черные головешки. Не щадя никого. За исключением вскинувшего над головой руки ворлока. Словно невидимый кокон разбросал языки пламени вокруг него и бросил ослабевшие бессильные в море.

Ответный удар колдуна был ювелирно точен. Копье света вонзилось в открытую рану на подбрюшье ящера, дробя кости, сминая и разрывая внутренности.