Музыка беды

Музыка беды

Александра Разживина

Пролог

Своя цена.

С утра небо хмурилось; ватные тучи закрыли солнце, спасая от вчерашней жары, но не от духоты. Ночью гремело, но гроза не принесла облегчения.

Алексей чувствовал, как сбилась от пота простыня, но не мог или не хотел встать, расправить её; сон цепко держал его, окутывая голову липкой паутиной. Какие-то женщины мелькали в нелепом хороводе, слышались крики, лязг железа и тревожные гудки поездов.

Окончательно он проснулся лишь в двенадцатом часу дня с ощущением, что началась война.

Не завтракая, оделся, поморщился от прикосновения несвежего белья к телу. В тусклом зеркале отражалась сутулая, какая-то узкая чёрная фигура в мятом пиджаке с растрёпанными волосами и лихорадочными глазами – Алексей Кружинский собственной персоной. Он проверил нагрудный карман, нашёл там лишь пустой коричневый бочонок с надписью на немецком «Mark», подошёл к форточке и замер. Солнце, прорвавшее завесу облаков, заиграло, превращая скат соседней крыши в волшебный калейдоскоп: пузырьки сияли фальшивым алмазным блеском. «Это я столько набросал?» - вяло ужаснулся Алексей. Рука разжалась, баночка глухо покатилась под стол. «Не может быть. Даже черепицы не видно. Это всё осёл Реуцкий, его окна тоже выходят на эту сторону», - он отошёл, забыв, что хотел сделать.

Она притягивала его, но и отталкивала одновременно. Пересиливая отвращение, коснулся лакированного деревянного бока шкатулки, и тут же отшатнулся – руку пронзил острый электрический, удар. Выругавшись, он сдёрнул скатерть со стола, торопливо завернул мучительницу и подхватил её.

«Помоги, помоги мне, пожалуйста!» - молил он кого-то, сам не зная, кого.

Эту одноэтажную покосившуюся лавчонку Кружинский заметил ещё в мае, когда, маясь от тоски, забрёл на Каменноостровской. Она соткалась из полуденного марева, сутулая, как бабка-монашка. Открытая дверь казалась провалившимся ртом, и пахло оттуда ладаном и старостью. Хозяин походил на седую крысу, вставшую на задние лапы: очки, выдающиеся вперёд зубы, крохотные ручки сложены на сером шёлке жакета.

Не хватало только голого волочащегося хвоста.

- Слушаю вас, молодой человек. Антиквариатом интересуетесь? – сиплый голос пропойцы резко контрастировал с благодушно-заинтересованным видом.

Алексей, чуть запинаясь, обтекаемо рассказал, что получил в наследство от старинного друга музыкальную шкатулку тонкой работы, скорее всего, азиатскую, древнюю, но прекрасно сохранившуюся.

- И гармония идёт? – старик наклонил голову.