Песнь пустоши

— Алтан Шагай решил вознаградить Вацлава за преданность его. Собрал он шаманов степных на капище, произвел над князем обряд черный. Заключил он в тело его силу, что неподвластна даже богам могущественным. И стал с тех пор Вацлав служить лукнесу: по велению его сжигать поселения, грабить города и похищать девиц. Ходит молва, что куда ни придет Вацлав — там темень опускается на землю, черное марево обволакивает деревню, расползаясь по всем окрестностям, словно кисель густой. Чахнет и дохнет скотина в хлевах, теряют силушку мужи, спадает краса с девиц молодых.

С тех пор прозвали князя Вацлав-мор, решив, что шаманы заключили в нем ту напасть, что некогда город его родной сгубила. И по сей день Вацлав-мор верно служит лукнесу Алтан Шагаю, и нет на него управы, — закончила свой сказ старуха.

— Ох, нянюшка, боязно мне, — голосочек дрожит тонкой стрункой на ветру. Олешко задвинул полог ложа, укутался в покрывало байковое, смотрит на лучину да глаз малахитовых не отводит. Взвыл ветер во дворе пуще прежнего. Громко заржали кони в стойлах.

Пес цепной задрал морду к небу да протяжно завыл, будто пытаясь до Перуна песни свои донести. С болота потянуло сырым ветерком, и звездную синеву заволокло клочьями редеющего дыма. Пахнуло сырой землей и свежестью летней ночи.

— Ничего, княже, Вацлаву ни в жизнь не пройти мимо дружины княжеской. Не пересечь врат Вольнограда. Будьте покойны: боги охранят вас от силы его темной, — запричитала старуха. — Закрывайте очи: утро вечера мудренее. — Тихо зашелестело покрывало, вздулся парусом полог — и тут же опустился — княжич задремал.

У окон Бродит дрема Возле дома.

И глядит — Все ли спят?

Раздень меня, разуй меня,

Уложи меня, укрой меня,

А засну я сам.

Песня Вольги разлетелась по палате, мягким шелестом пронеслась мимо чертог княжеских, вылетела с легким ветром во двор и растаяла в ночной синеве.

Ведьмина изба

— Говори, ведьма, что узрела ты в черных варевах своих? — голос резкий, властный, точно звон наковальни в мастерской умелого кузнеца.

Абельхаят вздрогнула, будто от пощечины, расплескала отвар степных трав и грозно смерила Вацлава недобрым взглядом. Он ступил в ее избу, и с ним пришла в дом Тьма непроглядная. Заползла за порог густым маревом, заволокла избу, расстелилась по полу да затаилась в безмолвии — ждет, пока хозяин на жертву перстом укажет.

Тихо потрескивали в очаге поленья, разнося дух еловника по покоям. Разлетались искры красные, словно Перун звезды с неба пригоршнями раскидывал.