Берсеркер

Берсеркер

Виктор Новиков

Берсеркер

Старейшина о чём-то умолял моего хозяина и со страхом поглядывал на неуместно-радостный закат над частоколом елового леса. В здешних краях, как я наблюдал, откровенный страх стыден и даже опасен, но старейшина, странное дело, не таил его. Напротив, намеревался довести важный вопрос до конца, и страх служил ему инструментом или, что вернее, топливом.

Хозяин мой мыслями был на малом своём корабле, где сидел я. Стоял близко на причале, в полуобороте, готовясь в последний или предпоследний за сегодня раз зайти на палубу, раздать словом и кулаком положенное и плыть дальше… Почему он не вмажет докучливому старику или не пихнёт того — а можно просто топнуть сапогом, остальное дед сделает сам — на руки сопровождающих мужей? Нет, стоял ведь и вежливо скучал.

Должно быть, дело в припасах, хоть малых, но вовремя, регулярно и к месту получаемых кораблями хозяина в этой поречной деревне.

Свита старейшины хоть и опасалась моего хозяина, но волновалась в открытую.

Старейшина нервным кивком выманил от них одного мужчину, который прошагнул меж хозяина со старейшиной и принялся развязывать верёвку, коей был подпоясан… К слову, одевались тут все в штаны-рубахи из холстины и плохо крашенной шерсти, что до обуви — кто был бос, а кто в плетённой из полосок коры обувке.

Мужчина отбросил пояс и, поддерживая локтем порты, задрал рубаху на правом боку.

На белой коже явленной миру поясницы пропечатался след зубов — такой яркий, что его рассмотрел даже я.

Челюсти не самого крупного зверя, но в плоть когда-то проникли глубоко, и гнойная, рваная рана от клыков и резцов заживала, как я мог предполагать, при благоприятном исходе месяца три.

Свита старейшины, толковавшая было негромко сама по себе, затихла и уставилась на моего хозяина. Старейшина, выпятив подбородок, вымаливал взглядом ответ.

Хозяин стоял затылком ко мне, но по его шее, спине, по расслабленным плечам и животу я понял, что прокус его никак не поразил.

Пара людей хозяина подле мостков-сходен, напротив, наблюдала собрание как что-то превесёлое…

— Берен! — то ли позвал, то ли велел дрогнувшим голосом старейшина и отчаянно махнул сжатой рукой.

Высокий человек — охотник, судя по кошачьему шагу — вышёл с заготовленным мешком из рогожи и вытряс оттуда содержимое к сапогам хозяина. Со звонким перестуком из горловины посыпались жёлтые человеческие кости.

Грудная клетка, берцовые, мелкие, разломанный таз.