Каспар и Джесс

— Муж мой забрал деньги, но я верну. Господом Богом клянусь! Хотите я отработаю? Я крепкая — полы могу мыть, посуду. Только отпустите мою дочурку! Муж меня убьёт, если вернусь без неё.

Терпение Мамочки лопнуло, она вложила два пальца в рот и свистнула. Тут же прибежал вышибала Нил, здоровенный краснорожий ирландец, и за шкирку потащил мать Джесс к выходу. Прижимая скрюченную руку к груди, она голосила:

"Отпустите мою девочку, Господом Богом прошу!"

Вышибала выкинул её на улицу и вернулся в паб, вытирая ладони о штаны.

— Смотри, чтоб я эту дрянь в моём пабе больше не видела! — грозно приказала Мамочка и, хлопнув дверью, скрылась в кабинете.

Джесс шагнула к выходу, но тяжёлая рука легла ей на плечо.

— Она продала тебя, крошка, — сказал Нил. — Забудь о ней.

В его глазах было сочувствие, незнакомое Джесс, и блеск, очень знакомый. Она выскользнула из-под его руки и убежала в свою комнату.

Время шло, она привыкла. Хуже жизнь не стала: раньше был отчим — пьяный, грубый, жестокий, иногда его дружки, ничуть не лучше, а сейчас — другие, случалось, чистые и трезвые.

Некоторые были к ней добры. А ещё они платили деньги. Каждое утро Мамочка выдавала несколько шиллингов, и Джесс, которая никогда ранее денег в руках не держала, чувствовала себя настоящей богачкой.

Отчим не забыл про неё. Он пришёл в один из дней, пытался прорваться к ней бесплатно, кричал, что её отец, что соскучился по своей крошке. Сама Джесс в это время стояла в тени, у лестничных перил и молилась, чтобы его не пропустили.

В этот раз не вышло, но вскоре он появился снова и заплатил Мамочке. Когда в её комнате отчим, злорадно ухмыляясь, стянул подтяжки, Джесс закричала.

На самом деле ей совсем не было страшно, ни чуточки. Она даже улыбнулась перед тем, как открыть рот, увидела своё отражение в зеркале за сутулой спиной отчима, дерзкое и храброе, будто чужое — Джесс оно понравилось. Отчим смутился — совсем не к такому он привык. Запнулся, не видя страха, почуял, как удовольствие ускользает, и ничего сделать с этим он не может.

Помочи беспомощно висели в его руке, как поникший букет отвергнутого любовника.

Улыбаясь, Джесс открыла рот и закричала, в крике не было ни капли страха — это был не крик о помощи, а сигнал, пароходный гудок, трель полицейского свистка. Она кричала, нагло и весело глядя в злые глаза отчима, видела, как злость сменяет испуг, и наслаждалась этой переменой. Как только дверь распахнулась, и в комнату ворвался Нил, Джесс сразу умолкла.