Якорь сорван

Якорь сорван

О.Рейтерн

Пролог

1708 год

Пьяное бормотание то и дело переходило в громогласные крики. Хриплый мужской голос, больше напоминающий лай, сочился весельем и выводил незатейливую, но грубую песню. Сказ о бравом моряке разносился над всей палубой и проникал в маленькую каюту, лишенную света. Сквозь щели в потолке виднелось ночное небо, затянутое тучами, и едва уловимые очертания мачты. Казалось, что она заглядывает в нутро каюты, бездушным надзирателем следя за пленником, томящимся внутри. Тот, маленький и хрупкий, вздрагивал каждый раз, стоило песне в очередной раз оборваться.

Волны лениво качали корабль. Скрипел такелаж. Со стороны порта доносились радостные крики. Но все это оставалось неразборчивым фоном. Слух пленника, — мальчика, которому еще даже не исполнилось десять, — был направлен на людей, находящихся на палубе. Сам он прижимался к стене, упрямо ковыряя огрызком ложки дверной косяк около замка. Его сердце отчаянно билось, а в голове осталась лишь одна мысль: если не получится, то второго шанса уже не будет.

Все плавание он понемногу смачивал дерево водой. Иногда копил слюну, а после дрожащими руками обмазывал ею косяк. Думал было начать справлять нужду, но вовремя сообразил: тошнотворный запах быстро привлечет к себе внимание надзирателей. Теперь же, всаживая ложку в косяк и отдирая подгнившие волокна, мальчик ругал себя за трусость. Стоило рискнуть. По щекам потекли слезы.

— Юбку красную! — продолжал горланить человек.

Его оборвал другой голос, трезвый:

— Заткнись, Нил, — послышался звук удара.

— Если капитан решит, что бухие мы все, то я сам отрежу твой поганый язык.

— Кха-ха, Маркос, кха…

— Хватит торчать здесь. Вали на причал.

— Но я хотел спеть вам, Маркос. Спеть! Вы ж тута, сидите, скучаете.

Мальчик замер, когда голоса стали ближе. С тревогой вгляделся наверх, силясь понять, насколько близко говорящие.

— Да что б тебя, Нил!

Двое мужчин на мгновение мелькнули в щелях. Один скрутил другого и потащил его в сторону трапа.

Второй начал кричать и ругаться, обвинять друзей в неблагодарности. Разгорающаяся чужая ссора приковала мальчика к полу, не давая двинуться и даже вздохнуть. Паника схватилась за сердце, плющом поднялась выше и обвила горло. Легкие начали гореть. Мальчик ударил себя по щеке, выводя из оцепенения. Пришлось несколько раз глубоко вздохнуть, прежде чем он смог снова приникнуть к двери, размазывая по лицу слезы.

Чертова доска не поддавалась.