Таинственный мир Эрлика

В основном же, суровое и голодное существование из жалости.

***

Стойбище готовилось к переселению и люди складывали свой скарб в тюки. В горной местности, где обитало племя, не было возможности переносить свои пожитки кроме как на себе. Илис, связав два тюка, вынес их из юрты и, вернувшись, захватил еще мешок из козьей шкуры. Затем вытащил жерди, скрепляющие остов юрты над яминой, и, связав их, крикнул старухе:

– Адаш дяэне, все готово, не забудь еще молока в дорогу.

Старуха что-то проворчала, закурила трубку с вонючим, противным дымом и уселась ждать всеобщей готовности.

Илис, который с рождения был добрым и общительным пацаном, бегал по стойбищу, помогая то здесь, то там.

В центре аила, на небольшой площадке, с которой были убраны камни и прочий мусор, что-то готовил шаман. Ему помогали несколько человек, молча сглатывая его крики и приказы. Надо заметить, что вера поселенцев, или корневого племени, состояла на две трети из шаманизма и бурханизма. Хотя и о других религиях народ знал.

Иногда старуха, раскуривая трубку, ругалась, когда искры попадали ей в глаза, на каком-то другом языке. Илис не понимал его. Но сегодня он задал вопрос приютившей его старухе:

– Скажи мне, Адаш дяэне, что ты там бормочешь?

На что та ответила ему, поглаживая по голове.

– Это язык моих предков.

Илис удивленно взглянул на нее.

– А разве ты не из нашего племени? Разве это не твой народ?

– Нет, мальчик, – ответила Адаш.

– Я – потомок славных уйгуров.

А вы – тюрки, а мои родители были из племени чудь. Про нас говорили, что мы рудознатцы. Мой дед был великим знатоком руды и камней. Но с приходом «нижних», тех, кто называл себя христианами, наша «чудь» ушла в землю.

– Как это? – переспросил мальчуган, заинтересовавшись рассказом старухи.

– Как-нибудь, я поведаю тебе о «чуди». Меня взял в жены парень из этого племени, когда мне было уже четырнадцать лет. Мы только успели сказать об этом старейшине и родителям, когда наши вдруг ушли в горы или в землю…

Внезапно зашумевший огромный бубен шамана и его камлания прервали ее рассказ, и они направились к центру стойбища, где уже почти все собрались.

В центре горел огромный костер, вокруг которого шаман уже созывал своих духов в дорогу, прося их помочь благополучно добраться и обжиться на новом месте. Все больше и больше распаляясь, он входил в экстаз и с выражением гнева и суеверного страха стал выкрикивать имена духов.