Скиталец: Невидящие очи

Видел, как тот теряет всё человеческое и обращается…

— В чудовище? — перебил его Медис. — Для этого его достаточно напоить.

— Вы не верите мне, — сказал Морен устало, не спрашивая — утверждая.

— Я не хочу вам верить. Удовлетворит ли вас такой ответ?

— Более чем какой-либо другой.

Их спор окончился ничем, но не оставил осадка. К столу подали сладкое — малину, политую молоком и щедро осыпанную сахаром. Поднеся ложку ко рту и учуяв запах, Медис поморщился и жестом подозвал слугу.

— Мальва не любит малину.

Принеси что-нибудь другое!

Тот поклонился и покинул зал, не задавая вопросов. Спустя несколько минут у одного из пустующих мест забрали тарелку с ягодным лакомством и на его место поставили запечённые меду груши.

После пира Медис лично проводил Скитальца в отведённые ему покои, прежде чем покинул его покинул его со словами, что в старчестве полюбил ложиться как можно раньше. Морен не смел возражать — его и так почтили большим вниманием, чем он того заслуживал.

Медис не был его царём, но являлся правителем пусть и малого, но всё-таки царства, и Морен ощущал себя неловко, общаясь с ним на равных.

Не прошло и получаса, как в его комнату ворвались, не посчитав нужным постучаться. Высокий, долговязый мужчина, облачённый в бардовый кафтан, — Морен уже был знаком с ним. Именно Бранимир обратился к Единой Церкви, чтобы найти его и пригласить во владения Медиса. Сейчас же, отбросив приветствия и другие прелюдия этикета, он заявил буквально с порога:

— Вы выяснили что-нибудь?

И ведь не спрашивал — требовал.

Морен невольно подумал, что когда Бранимир просил его об услуге, то был куда более вежлив.

— Я только приехал. И нет, Медис не проклятый, если вы об этом.

— Уверены? Я слышал неоднократно, многие проклятые сохраняют человеческий разум.

— Да, но теряют человеческий облик. Даже если Медис — новый, неизученный вид, проклятые не могут контролировать свой порок. Разозлите его, и когда он выйдет из себя, то явит свою истинную сущность.

Бранимир издал громкий, презрительный смешок.

— На заседаниях Совета он выходит из себя по любому поводу.

— Тогда я не понимаю, чего вы хотите от меня.

— Но он не здоров! — Почти прокричал Бранимир. Лицо его побагровело, а вздёрнутые кверху усы затрепетали. — Его рассудок помутился!

— Даже если и так, к Проклятью это не имеет никакого отношения.

— Послушайте меня!

Бранимир шагнул к нему, вставая лицом к лицу.