Лабиринт памяти

Чуть поодаль от него расположились домики для пациентов. Здесь не было общих палат и шведского стола. Каждый пациент жил отдельно и сам для себя решал, общаться ему с кем-нибудь или нет.

Мимо прошла пожилая женщина. Правой рукой она опиралась на дорогую, ручной работы трость инкрустированную серебром, левой удерживала кожаный поводок, столь же вычурный и дорогой. Маленький белый пудель все время норовил вырваться, и женщина одергивала поводок, заставляя его подстраиваться под свой неспешный шаг.

– Good afternoon, Mr.

Norkin! How are you? I hope you’re feeling better?

– Thank you, Mrs. Collins. Hi Chori! I feel much better. And how are you? Is Chori naughty today?

– Oh such a prankster! We’re going home soon. Have a nice day!

– And have a good day to you!

Женщина величественно прошествовала мимо, беззлобно покрикивая на собаку. Пудель следовал за своей хозяйкой.

Здесь на острове можно было встретить пациентов со всех уголков мира. Клиника подбирала персонал с учетом особенностей каждого пациента.

Женщина, которая только что прошла мимо, была британкой. Во время прогулок Родион слышал и французскую речь, немецкий и итальянский говор. Но понимал он только тех, кто разговаривал по-английски.

Природа острова просто поражала своей красотой. Все вокруг утопало в зелени. Насыщенный изумрудный цвет уютно гармонировал с лазурью бескрайнего неба и синевой уходящего за горизонт моря. Этакий рай на земле. В этом раю не хотелось ни о чем думать, только наслаждаться теплом, свежим соленым бризом и шумом волн, накатывающихся на берег.

Но Родиону было о чем подумать. Нога, сломанная в аварии, почти зажила и уже не сильно беспокоила. Раны от осколков на руках тоже прошли, оставив после себя лишь белесые чуть выступающие шрамики. Но вот лицо. Оно сильно пострадало, когда взорвался бензобак, и машина загорелась, так, что его пришлось восстанавливать по частям. Лечащий врач сказал, что сегодня после обеда бинты будут сняты, и он сможет увидеть свою новую внешность.

Родион усмехнулся про себя. Странно звучит – новая внешность. Для него сейчас любая внешность будет новой, потому что, как это ни печально, но свою старую внешность он не помнит. Так же, как не помнит своего имени, своего прошлого…. Не помнит ничего. Вместо памяти в голове девственно чистые листы. И все, что он может вспомнить, это как пришел в себя в палате интенсивной терапии.

Только с чужих слов он знает, что его зовут Норкин Родион Дмитриевич.