Женщины, которые вдохновляли

На картине женщина изображена стоящей на небесах, так как это именно она родила Спасителя и принесла Благословение на земли грешных.

На первый взгляд картина проста и понятна, но Рафаэль всегда вкладывал в смысл картины больше, чем мог осознать непосвященный в тайны чудес писания картин.

Их целостность словно говорит нам о том, что их миссия на земле только начинается, а уготовленные судьбой лишения лишь подчеркнут значимость их действий.

Это ведь Божественное дитя, подаренное миру, а, возможно, и принесенное в жертву для того, чтобы показать, что рождены все одинаково, что люди, что сыновья Господни, но, только преследуя праведные цели, можно найти свое место среди белых облаков.

«Сикстинская Мадонна» – шедевр, в котором сочетаются такие не сочетаемые явления, как бренное людское тело и священность духа, как, свойственное простым людям, рождение детей и искупление грехов путем убийства.

Все смешалось, все спорит друг с другом, но, в то же время, одно другое дополняет.

Без тела невозможно было бы изобразить женщину, подарившую миру Божественное дитя, без духа нет жизни в теле, без естественного появления ребенка на свет, как бы люди поняли, что также способны от рождения идти праведным путем, как без искупления греха стать безгрешным.

Столько эмоций уместилось на одном полотне, столько человеческих умов и мыслей легло на ложе познания истины, но только сам автор мог сказать, что имел в виду, объединяя несовместимые вещи.

Картина была куплена в 1754 королем Фридрихом III Саксонским у церкви Сан-Сиксисто в Пьяченце за сумму, которая шокировала бы даже современного почитателя искусства.

В XIX и XX веке русские писатели и художники отправлялись в Дрезден, чтобы увидеть «Сикстинскую Мадонну».

Они видели в ней не только совершенное произведение искусства, но и высшую меру человеческого благородства.

«Чем больше смотришь, – писал Карл Брюллов, – тем больше чувствуешь непостижимость сих красот: каждая черта обдумана, преисполнена выражения грации, соединена со строжайшим стилем».

Лев Толстой и Фёдор Достоевский в рабочих кабинетах имели репродукцию «Сикстинской Мадонны».

Жена Достоевского в своём дневнике записала: «Фёдор Михайлович выше всего в живописи ставил произведения Рафаэля и высшим его произведением признавал «Сикстинскую Мадонну».

Более того, она оказала влияние и на его творчество.

Так в духовном становлении Аркадия из «Подростка» глубокий след оставила увиденная им гравюра с изображением Мадонны.