Невеста опального принца

Почему-то я верила, что стоит посмотреть в зеркало, как всё сразу встанет на свои места. Я проснусь в своей панельной двушке и позвоню Нине. Мы вместе посмеёмся над странным сном и бредовыми предсказаниями, окажется, что никакой Анастасии и в помине не существует, да и Нина не собиралась бегать по прорицательницам.

Только я сумела встать на ноги, держась за спинку кровати, как за спиной распахнулась дверь, и тишину спальни, разрезал густой бас:

– Ариса, слава Богине, ты жива!

Я  обернулась на голос, сопровождаемый женским визгом, и увидела на пороге двоих: статного плечистого мужчину с аккуратной бородкой, одетого по средневековой моде, и даму средних лет в простом, но добротно сшитом платье тёмного цвета, более приличествующему экономке, чем богатой особе.

Мужчина, на вид лет пятидесяти, не дожидаясь моего ответа, подошёл вплотную и со всей добросердечностью влепил пощёчину. Да такую, что я рухнула на постель, держась за левую щёку и надеясь, что мужлан не вывихнул мне челюсть.

Будь я всё ещё я, устояла бы, но с такой хрупкой комплекцией и овладевшей мной слабостью это было невозможно.

– А ты вон! – гаркнул он на экономку, и та, покосившись на меня, поклонилась и молча удалилась, прикрыв дверь.

– Как ты посмела, мерзавка?! Ты понимаешь, что вся семья на тебя рассчитывает. Плохо знаешь дочерний долг, так я тебе сейчас о нём напомню!

Меня подняли и влепили пощёчину по второй щеке. Было не столько больно, сколько унизительно. Кожа горела, я закусила нижнюю губу, чтобы сдержать стон боли.

– За что только меня Боги наказывают! Всегда верой и правдой служил своей стране и королю! Сыновей нет, единственная дочь, да и та умалишённая, но это бы ещё полбеды. А непокорности не потерплю!

И снова крепкие руки отца Арисы повернули меня и грубо поставили на ноги, чтобы я смогла в полной мере насладиться его раскрасневшимся и перекошенным от гнева лицом.

– Все эти месяцы я смотрел сквозь пальцы на то, что ты так ничего путного и не узнала о планах принца Леннарда, так ты, тварь неблагодарная, ещё и решила утопиться.

Я насуплено молчала, потому что в голове роились десятки чуждых мыслей. «Он сердится», «что я наделала», «надо умолять о милости» и прочая чушь, подходящая вечным жертвам обстоятельств.

Зато встряска мужлана, именовавшего себя отцом Арисы,  пошла мне на пользу.