Цветочный горшок из Монтальвата

Цветочный горшок из Монтальвата

Инна Гарриевна Шаргородская

Никогда еще судьба не подкладывала капитану Хиббиту столь грандиозной свиньи. Мало того что лучшего агента магической разведки отправили искать неведомо что и запретили при этом пользоваться магией. Мало того что конкурентов у него оказалось выше крыши и кое-кто убить готов за обладание этим неведомо чем. Так он еще практически своими руками умудрился отдать искомый предмет тому единственному из людей, с кем никогда не хотел бы встретиться на крутых путях магов!.

. Задание, считай, провалено. И что прикажете делать, когда служебный долг велит немедленно вызывать на помощь Волшебную Стражу, а сердце… требует любыми средствами защитить и спасти своего врага?

Инна Шаргородская

ЦВЕТОЧНЫЙ ГОРШОК ИЗ МОНТАЛЬВАТА

…Нет в мире самой гнусной из вещей,

Чтоб не могли найти мы пользы в ней.

    У. Шекспир, «Ромео и Джульетта»

– …Мне хочется всегда быть только собой. Что может быть скромнее, дорогой доктор?

– Или грандиознее…

    А.

 Грин, «Бегущая по волнам»

ПРОЛОГ

    Земля, XVIII век, за триста лет до описываемых событий

Время было самое урочное – месяц май в разгаре; полнолуние во всей силе. И волшебная сон-трава, по утренней росе собранная, в родниковой воде вымоченная, шевелилась, будучи из ковша вынута, как живая, даже страх пробирал.

Все это означало – ждут тебя, Тришка, ночью вещие сны, не сомневайся!..

Верно, они и снились бы.

Только вот не засыпалось никак бедному Тришке, знахарскому ученику, хоть убей.

Уж он весь извертелся на жесткой лавке – и колосья в снопах считать пытался, и руки-ноги расслаблять, колодой лежа, как советовал при бессоннице учитель, но ничего не помогало. Сна, будто нарочно, не было ни в одном глазу.

Поворотясь на бок, Тришка в который раз вытянул из-под тощей подушки связку стебельков сон-травы, помял их в пальцах, понюхал. Не зная, что еще и сделать, чтобы заснуть наконец, откусил с горя цветочек и принялся бездумно жевать, а стебельки сунул обратно под подушку.

Затем перевалился на спину и уставил взгляд в едва различимый в ночном весеннем полумраке потолок своей крохотной каморки, где сладко пахло травами, как и во всем Игнатовом доме.

Всего-то шестнадцатый годок шел знахарскому ученику, потому, должно быть, и не жилось ему спокойно под крылом старого Игната Бороды, занимавшегося собиранием травок да исцелением болящих.