Цветочный горшок из Монтальвата

Неохота было мальчишке состариться тоже за этими мирными занятиями, а тянуло его в дальние неведомые края – то ли подвигов хотелось, то ли просто приключений… Вот и надумал, с разрешения учителя, в будущее заглянуть – что-то сон-трава предскажет?

«А ничего, видать, не предскажет», – сердито подумал Тришка, проглотив разжеванный цветок. – «Так, поди, и проваляюсь до света!»

И только он это подумал, как накатил на него глубокий сон, чуть не обморок.

…Отделилась душа Тришкина от тела и радостно понеслась сквозь ночь, звездами пронизанную, в высь несказанную.

Тут же и очутилась не пойми где – дерева кругом были красные, словно кровь, а люди черные, как арапы, о коих сказывал Игнат Борода, немало в своей молодости побродивший по свету… но не успел бесплотный Тришка присмотреться толком, как уже другие земли предстали перед ним – голубые, бескрайние, с белыми горами… и тут же следом явились россыпи камней драгоценных, и кто-то страшный, оборванный, замахнулся киркой… а потом – вода без конца и края, зверь диковинный, плещущийся в волнах…

Видение сменялось видением, все быстрее и быстрее неслась куда-то Тришкина душа, и он уже почти ничего не успевал разглядеть – пролетали мимо во тьме одни только шары, большие и разноцветные, на которых вроде как нарисованы были моря, леса и горы… и вдруг!

Влетел он в царство дивного света.

Ходил тот свет вокруг переливами и был столь ярок, что поневоле попытался зажмуриться Тришка, да где уж там… душа-то человеческая вся – сплошные глаза. Обомлел он, красотой ослепленный, и остановился, не желая никуда лететь далее.

Потом вроде малость попривык. Стал по сторонам озираться, и куда ни глянет – от восторга душа трепещет, как сам тот прекрасный свет… А еще чуть погодя соткалось из радужных переливов видение и вовсе небывалой прелести – райский цветок. Лепестки лазоревые, длинные, кудрями завиваются, и сами-то огнем горят, а из серединки еще и золотые лучи брызжут. Растет цветок из сверкающего узорчатого горшка, и пляшет под ним горшок, так и этак поворачиваясь – то невиданные звери на боках его хороводы водят, то нарядные девы проплывают, платочками машут, улыбаются… И до того, на эти живые картинки глядючи, сделалось Тришкиной душе хорошо и весело, что, кажется, век бы стоял смотрел!

Но недолго длилось его тихое счастье.

Попятилась беспомощная душа прочь, едва не плача.