Мёртвая вода

Мало ли, что ещё случится во дворе, и, чего доброго, пострадает дорогая ей мебель.

– Я тебе что сказал?!

Борис всё-таки решил призвать дочь к порядку. Он не привык кричать на Юльку, и получалось это у него очень смешно. В новой роли Добин нервничал, то и дело сбиваясь на фальцет.

– Марш обратно в ванную! Сиди там с мамой и бабушкой, от греха подальше. Тебя тут только не хватало! В ванной не страшно, страшно здесь. Знаешь, что по крышам снайперы ходят? Увидят, что ты здесь ползаешь, и пристрелят за милую душу.

Тебе оно надо?

– Не надо! – Юлька откровенно не верила отцу.

Авторитетом Борис у неё не пользовался. Свою мать, Изабеллу, девчонка боялась куда больше. Бабушка же всё чаще раздражала её своей воркотнёй. Прикинув так и этак, она упрямо поползла к окну.

– Я хочу быть с тобой, понимаешь? Если здесь опасно, пойдём к нам. Между прочим, мама боится, что вы в комнате. Олег Павлович, а Татьяна Васильевна сейчас дома?

– Не знаю, – честно признался Величко. – Может, на работе. Впрочем, многих сегодня отправили по домам.

Я не могу с ней созвониться – телефоны-то не работают. Чёрт, совсем дышать нечем! Интересно, это покрышки жгут, или «Белый Дом» так коптит? Юля, можешь сесть рядом со мной. Только не резвись очень – здесь всё серьёзно.

– Хорошо, я тихонько посижу. – Спорить с гостем Юлька всё-таки не решалась.

Она показала смущённому отцу язык и устроилась под боком у Олега. Подобрав под себя маленькие ноги в линялых джинсах, втянув голову в ворот пёстрого турецкого свитера, девочка о чём-то задумалась.

Но молчание ей быстро наскучило, и Юля снова начала болтать.

– Пап, а завтра будут стрелять? Я не хочу в школу идти. Вот бы всю неделю так…

– Ты что, с ума сошла?! – возмутился Борис. – Всего несколько часов прошло, а я уже поседел, наверное. А о маме, о бабушке ты подумала? Лишь бы в школу не ходить, а тут гори всё ярким пламенем – в самом прямом смысле. У нас даже продуктов почти нет в холодильнике. Что кушать будем? Как вообще жить в таких условиях? Ты понимаешь, что это – гражданская война?

– Да ну тебя, пап! На гражданской войне лошади скачут, – авторитетно возразила Юля.

Борис хотел что-то возразить, но в это время за окном сильно грохнуло. Юля, обхватив Олега за плечи, уткнулась лбом ему в грудь. С потолка посыпалась извёстка. Борис страдальчески поморщился, отчаявшись выгнать дочку обратно в ванную.

Юля, отрезвлённая грохотом, внезапно стала серьёзной. Теперь её глаза казались почти чёрными.