Лорды гор. Любовь и корона

– Хэй, хэйо-о-ое! – подгонял коней крик воина-мага, возглавившего уносившуюся в ночь кавалькаду.

Три десятка всадников и пять всадниц сопровождали равнинную принцессу к северному жениху. И только семеро из них – собственно свита принцессы. Остальные – конвоиры.

«Я им ещё устрою!» – молча кусала губы Летта.

Со стороны никто не подумал бы, что мимо проносится свадебный кортеж: ни сверкающих парчой и золотом карет, ни гирлянд на попонах, ни цветка или ленты в конских хвостах и гривах. Да и сами кони северян – белоснежные тонконогие скакуны с искрившейся инеем шерстью – уже не казались дивными и сказочно красивыми.

В быстро сгущавшихся сумерках они летели, словно кошмарные привидения, несущие смерть – стремительно и беззвучно, едва касаясь заснеженной земли.

– Хэй, хэй-ррроууу! – подгонял усиленный магией голос, перекрывая свист ветра в ушах, и в наступающей ночи он напоминал волчий вой.

Странно и жутко начиналась новая жизнь Виолетты, принцессы Гардарунта.

Невеста, одетая в тёплый мужской костюм и меховой плащ, крепко держалась в седле, глубоко вогнав узкие ступни в стремена и приникнув к мощной шее скакуна, которого уже язык не поворачивался назвать конём.

Надвинутый на лоб капюшон и повязанный до носа шерстяной шарф защищали её. Но девушка всё равно задыхалась от бивших в лицо ледяного ветра и колкого снега. А северяне ещё торопили:

– Быстрей! Эйо-ол!

Куда уж быстрее? На тот свет?

Особенно досаждала густая и длинная белая грива северного скакуна.

Из шёлковой она мгновенно стала орудием пытки, обвешанным гроздьями ледяных кристаллов. Летта, склонившись ещё ниже, чтобы плети конских волос не били по лицу, не видела дороги. Ей пришлось полностью довериться чутью коня и своему сопровождению.

– Они пожалеют! – поклялась девушка в очередной раз. И, видимо, гневные слова сорвались с её губ, поскольку были услышаны.

– Кто они? – полюбопытствовал скакавший бок о бок рыцарь из её свиты.

– Неважно! – задыхаясь от встречного ветра, крикнула принцесса.

Конечно, глупо было проболтаться, но имела в виду она прежде всего собственного отца, продавшего её союзнику, и – корень всех бед – ненавистного Лэйрина, младшего и единственного брата. Кронпринца, наследовавшего корону в обход старших сестёр.

При одном только воспоминании о презрительно сощуренных зелёных глазах мальчишки, особенно ярко выделявшихся на его белокожем лице, в сердце девушки вспыхнула ненависть. Иррациональная ненависть.