Черноводье

Из разговоров солдат между собой я узнал, что пленитель мой – барон Аркрис, знаменитый орденский охотник за головами, выходец и иеремитских разбойников. Кнехты отзывались о нем с уважением, к которому примешивалась заметная доля страха, как о суровом, о справедливом командире, известном сорвиголове. Впрочем, истории о его похождениях я слушал вполуха: было тошно, и чем дальше, тем глубже я погружался в пучину апатии.

Окружающий пейзаж весьма располагал к тому, чтобы закрыть глаза и разобраться с тем, что творится в моей собственной душе.

Несколько дней, проведенные в оковах, примирили меня с неизбежным. Теперь оставалось только подвести итоги моего краткого пребывания в этом мире.

Следовало признать: последние два года я только и делал, что бежал от самого себя и от своего прошлого. Я бродил из деревни в деревню, пил по трактирам, иногда даже волочился за девицами: все это только для того, чтобы сделать вид, что все в моей жизни идет нормально. Но это было совсем не так: я страстно желал вырваться из этого проклятого мира, сделавшего меня убийцей и беглецом, подарившим мне Киру и тут же забравшим ее у меня.

Я глушил свою боль: вином, скитаниями, приключениями, и вот теперь, перед самым концом, она снова вылезла из глубин моей души и стала меня пожирать.

Раскрыв в очередной раз глаза, я увидел проплывающий мимо указатель: мы были всего в одной лиге от Крукстича. Там дорога повернет в Брукмер, и уже через пару дней за мной закроются городские ворота, и больше уже для меня не откроются.

При этой мысли мне захотелось прикусить губу. Одиссея моя, казавшаяся сперва героической, заканчивалась позорно и нелепо. Я снова закрыл глаза. Мне уже ничего не хотелось видеть до самого Брукмера.

Но в ту самую секунду, когда я готов уже был проститься с миром навсегда, где-то за кустами оглушительно грохнуло, а затем раздался звук, словно в воздухе пронеслась огромная невидимая плеть. Звук этот было мне отлично знаком – это был залп из мушкетов.

Один из кнехтов, шедших рядом с телегой, дернулся словно марионетка с запутавшимися нитками, и рухнул на телегу заливая ее кровью. Я тут же упал рядом с ним, прижавшись к грязному дощатому дну и ошарашенно вертя головой по сторонам – меня самого едва не задело.

Мгновение спустя из-за деревьев с криком ринулись люди в разномастных легких доспехах, вооруженные алебардами. На плащах у некоторых из них был вышит герб: бурый медведь на алом поле.