Запретные дали. Том 1

Одарив сапфировым взором, он скептично покачал всклокоченной головой, и небрежно набросив откинутую простыню обратно на Себастьяна, крайне задумчиво замельтешил взад-вперед, звонко чеканя каждый шаг.

– Fractura costis… Lien… Interno crienti (лат. Перелом ребер… Селезенка… Внутреннее кровотечение), – обрывочно доносилось бесовское громогласие, подкрепляемое вдвое усилившимся цоканьем.

Тем временем Себастьяну удалось кое-как усмирить фонтанирующий желудок и даже найти более-менее сносную для себя позу. Лежа на правом боку, он решил отвлекать себя наблюдением за престранным поведением чертей, тем более что наблюдать тут было чего, ведь помимо звонкой чеканки шагов, да бесовской тарабарщины, «синеглазый черт» теперь с хмурым видом вовсю накручивал на тонкий указательный палец левой руки один за одним остроконечные локоны, превращая их как по волшебству в упругие спиральки.

Докрутив, таким образом, половину головы, Мартин резко замер, запустил в недоделанную прическу длинные изящные пальцы и потерянно замотал головой, испуганно глаголя: «Non, non, non (лат. Нет, нет, нет)!», а после беспощадно растрепал все свои кукольные завитки.

– Rupta lienis (лат. Разрыв селезенки)!.. – вдруг прогромогласил он, устремляя вверх указательный палец и, вдруг резко вспомнив о существовании Себастьяна, склонился над ним высокой взъерошенной тенью, требуя назвать время какого-то последнего приема пищи.

Себастьян принялся упорно размышлять над этой сложной задачей и почти докопался до истинной сути загадочного вопроса, как тотчас же был отвлечен.

– Просто постарайся вспомнить, во сколько часов ты сегодня ужинал, – сказал Мартин с таким видом, словно это был вопрос жизни и смерти.

– Да я сегодня даже не обедал! – огрызнулся Себастьян, но поймав себя на мысли, что нечисти лучше не грубить, поспешно добавил, – спасибо, но я ничуть не голоден.

– А я и не предлагаю, – пожал плечами Мартин и отошел в сторонку.

Себастьян удивленно посмотрел, совершенно не понимая, к чему тогда был задан этот вопрос, Мартин же громко захихикав, махнул рукой в его сторону, тем самым озадачивая вдвойне.

– «Радушным гостеприимством тут явно не пахнет», – невесело подумал Себастьян, наблюдая краем глаза за высоким черным силуэтом.

Вместо запаха «радушного гостеприимства» почувствовался противный едкий запах чего-то специфического. Тихо беседуя с самим с собой, Мартин потрошил гремяще-звенящее содержимое тумбочки, что-то там старательно протирая и раскладывая.