Линия грома

Когда ноги совсем ослабели, он свалился и пополз, выбирая подходящее место для последнего боя. За вывороченным пнём обнаружилась яма, куда он и залёг, достал гранату, с огромным трудом удалось выдернуть чеку. И тут по лесу пронёсся надрывный пронзительный горестный вой. Это собака или волк? Он прислушался, голосов слышно не было, только заунывный вой снова зазвучал над лесом. Он лежал, продолжая вслушиваться в каждый шум в каждый шорох.

Очнулся, когда его легонько похлопали по щекам. Парни укладывали его на носилки, он хотел было возмутиться, но Тимофей сообщил, что отправил двух бойцов на базу с докладом и они уже на месте, связь заработала. Рядом с разведчиками мелькал снайпер в костюме кикиморы, жутковатый камуфляж.

– Его благодари за спасение, Егор, – кивнул в сторону снайпера Тимоха. А тот присел возле крупной овчарки и что-то зашептал ей на ухо, потом махнул ему рукой, мол «не за что» и молча исчез среди деревьев, собака побежала за ним. Снайперы в деле вообще немногословны, существуют в каком-то своём мире, правда обычно работают парами, но этот был один и точно не из их подразделения.

Пока парни бегом тащили его к медикам, Тимоха не давал ему отключиться. Он рассказал, как на полдороги перед ними, как чёрт из табакерки возник этот самый снайпер, пробубнил что-то вроде «своего заберите» и быстро направился в лес. Тимоха отправил двоих с докладом, а остальные пошли вслед за снайпером. По дороге они наткнулись на тела врагов с аккуратными дырками во лбу и двоих пленных накрепко связанных, снайпер дал понять, что они его добыча.

Так с разговорами его доставили в полевой госпиталь, потом была эвакуация вертолётом, оправка в лучший военный медицинский центр, но руку сохранить не смогли. Теплилась надежда, что он хотя бы сможет ходить, но и здесь судьба оказалась не на его стороне. Осколок застрял в позвонке так, что делать операцию не решились, опасаясь ещё больше усугубить ситуацию.

Теперь он пребывал в реабилитационном центре. Он сам попросился сюда, пусть это было и не лучшее место, но оно находилось недалеко от «ленточки» и парням удавалось временами его навещать. Их визиты стали единственной связью с его прошлой жизнью, за которую он с упорством обречённого продолжал цепляться, никак не желая признать, что для него всё кончено. И вот уже месяц он обитает здесь, потому как жизнью это назвать сложно. Инвалидное кресло, медперсонал, их искренне-сочувствующие взгляды и готовность ему помочь, всё это раздражало, а порой и бесило.