Рассветы Иторы

Тсари Эйн с наслаждением ощущал, как по крохам пропитывает его тепло волшебного варева, как расплетаются жгуты скрученных спазмами мышц, как становятся подвижными суставные сумки, как обретает былую остроту зрение, как сохнут и распушаются немногие оставшиеся на голове пинны. А всё не так уж и плачевно, братие.

А вот и кокон чужинца, обложенный для верности по кругу обломками сталагмитов, что невесть когда сволок сюда Тсари Эйн. А то и правда, смоет единожды талым ручейком и поминай как звали.

К слову о «звали».

Сотню раз с самой первой их встречи Тсари Эйн придумывал жуку имя, одно вычурнее другого – Алчущий Познания, Поправший Слово – но ни одно в итоге не прижилось. Начать с того, что собрат по несчастью категорически не желал воспринимать саму концепцию личного имени и ни на один из вариантов отзываться не спешил. Другой причиной были спячки. Память после пробуждения подводила, сколько раз, намучившись, но так и не вспомнив, Тсари Эйн совершал на собой усилие, изобретая очередное прозвище, после чего, разумеется, тут же припоминал предыдущие варианты и начинал мучиться дальше – ни одно ему не нравилось, поскольку не передавало и десятой доли сложнейшей картины утончённого интеллекта гигантской жужелицы.

В каком-то смысле они сдружились, поскольку и летящий, и жучила любили рассуждать о вещах абстрактных и часто по их поводу сходились. Если бы хитиновый философ не уходил так надолго в сон, наверное, летящему куда проще дались бы все эти бессчётные зимы в тоскливом ожидании несбыточного.

Тсари Эйн, неловко подтягивая сползаюшие с отощавших чресел лохмотья, потащился через всю пещеру, через шаг оскальзываясь на мокрых камнях. Дальняя стена была равномерно расчерчена рядами порой уже едва заметных старых царапин. Вот она, его летопись. Раз, два, три, сбился. Было бы желание, можно и точно подсчитать. Только зачем?

Исчислением глубин собственного несчастья Тсари Эйн был заинтересован в последнюю очередь. Да, у него была давняя мечта, но она так и оставалась недостижимой.

Время шло, а ничего не происходило. Какая в этом случае разница, сколько именно прошло кругов, с тех пор как они вдвоём с жучилой отыскали эту пещеру.

Тсари Эйн подобрал с пола подходящий окатыш, повертел его в трясущихся пальцах, да и процарапал сбоку ещё одну насечку. Счёт круговечному ожиданию сделал ещё один малый шаг навстречу своему возможному завершению.

Дальнейший ритуал был так же знаком и привычен, как всё не отпускающее голодное урчание нутра.