Зеркало Иблиса

Кусок скалы, одна сторона которой была гладкой, отполированной до блеска. Наполовину занесенное песком скальное основание, на котором стоял камень, продавилось, потрескалось под невероятной тяжестью, которую нельзя было угадать по размерам. Со стороны казалось, что камень упал сюда откуда-то с немыслимой высоты, может быть, из самого рая. Упал, потрескался, но остался нерушимо целым. От того падения остались только трещины под полированной поверхностью. Полосы темного, непрозрачного и ничего не отражающего пространства.

Саммаду казалось, что эти полосы-трещины пытались вырваться из камня… Но так и не смогли преодолеть нерушимости его границ.

Теперь камень отражал мир. Весь Мир. Огромный, причудливый и переменчивый.

Достаточно было посмотреть в него пристально и внимательно, чтобы увидеть…

Что увидеть?

Будущее? Прошлое? То, чего не существует, или то, что может существовать?

А может быть, это просто отражение? Отражение в зеркале?

Что происходит там, по ту сторону зеркальной поверхности? Кого оно отражает?

Мир.

Мир, находящийся внутри того, кто заглядывает в бездну огромного зеркала…

Саммад снова потер щеки (несмотря на испепеляющую жару, ему все время казалось, что лицо немеет, словно от сильного холода, какой бывает ночью в пустыне), последний раз посмотрел на камень – светлые полосы полированной поверхности безразлично отразили его лицо Минута молчания… И человек, живущий долго, вскочил на лошадь, чтобы через мгновение исчезнуть в вихре песка.

1

Они замышляли хитрость, и Мы замышляли хитрость, а они и не знали.

Так же как и Мы.

    Апокриф. Книга Пяти Зеркал 21 (20)

Темно-зеленый гидросамолет «бизерта», качавшийся на слабой волне, напоминал обыкновенный катер, к которому сумасшедший конструктор приделал крылья-этажерку и три неуклюже висящих меж ними двигателя. Фрисснеру приходилось летать не раз и не два, но обычно это были нормальные транспортники, чаще всего старые добрые Ju-52. Даже торпедоносец «хейнкель», на котором Фрисснер летел в прошлом году из Ставангера, с виду выглядел надежнее…

Те же чувства, что и Фрисснер, судя по всему, испытывал Каунитц.

Он бросил за борт окурок и спросил вполголоса:

– Что это за дерьмо, господин капитан?

– Французский гидроплан, – ответил Фрисснер. – Трофей. На нем летали вишисты, но потом мы решили, что нам он нужнее. Морской разведчик.

– Оно в самом деле летает?

– Поговаривают… Надеюсь, мы доберемся на нем до Триполи.