Плач дома заблудших душ. Сборник рассказов

Продвинутый литровец в чате не разговаривает. Там только те, что из себя ничего не представляют.

– Ошибаешься. Человек не зависит от своей породы. Человек больше чем Литрес.

– Ну-ну, Литрековские думают иначе. Кстати, ты знаешь, зачем ты стал Автором Литрес?

– И?

– Тебя хотят записать в Словарь Авторов Литреса.

– Допустим. К чему ты ведешь?

– Просто-напросто тебя оцифруют, а потом заморозят тебя навсегда, когда выдохнешься. Затем тебя переработают в мясной сюжет и отправят в магазины Эксмо.

– Это же успех!

– Нет, это твоя фантазия.

Ты разговариваешь сам с собой.

…Тогда я пришел в себя, но вокруг в больнице ни единой души. Пустота, экзистенция, револьвер и записка. На ней написано:

«Мужу Антонины Петру Перебатько. Слушай, вот зачем ты написал свой опус? Тебе вот зачем смеяться над простыми людьми? Нет другой темы? Столько сюжетов. Хотя уже все давным-давно написано в Древней Греции. Шутом записался? Так хохочи, чтобы горло аж заболело. Постой, и последние слова. Нельзя быть человеком, если ты никого не считаешь человеком, а собакой.

Тогда ты поймаешь дзен и перестанешь читать газеты».

Кто же этот аноним? Может, Бог? Нет, просто Бог литературы занимается другими делами. Какими? Наверное, переписывает Библию, которую написали люди. Может, Писатель? Слишком очевидно, точно нет. Может, президент США? Он слишком занят раздачей санкций. Тогда я понял. Это же открытое письмо Президенту от графоманов Литреса, чтобы он одобрил петицию, направленную на прекращение существования моей авторской страницы на Литресе.

Ведь я не просто Муж Антонины, которой я рассказываю, как не читать газеты поутру. Главное держать секрет до финала, но графоманы открывают его вначале повествования. Но во всём должен быть предел. Главное – это не история, а мир, которому ты поведаешь эту историю. Само собой, что Авторы Литреса – хорошие добрые люди, которые верят в чудо, то есть в себя, и думаю, что знают всё, попивая Джека Дениелса и лежа на кровати. Им не нужны читатели, а необходимы потребители фастфуда.

У них есть авторитет, и все ниже этого авторитета. Слышал, что у некоторых авторитет Чернышевский. Но я никогда не читал его. Про Достоевского нельзя ничего плохого говорить. Это табу, иначе тебя закопают, а потом обратно зароют, чтобы снова закопать. Как они собираются это сделать? Никто не знает. Разве что я знаю. Я же серийный убийца, потому что я люблю писать триллеры, похожие на фильм «Семь». Вы догадались, что я люблю этот фильм.