Три последних слова

– Так ты Бог? – осмелилась на очередной вопрос я.

«Нет».

– А Он есть?

«Конечно. Как и ты. Как и я».

– А кто ты?

«Твой Ангел Хранитель».

Как выглядят Ангелы Хранители?

Но я не успела получить ответ на свой вопрос: меня опять призвал мой пепел.

Я думала, прошли лишь самые наименьшие единицы времени от последнего посещения, но опять звучал этот зов. И я плыла к нему, предполагая, что снова увижу мать…

Но это был незнакомый мне мужчина. Он подошёл к урне с моим пеплом, оставил возле неё две гвоздики, замер, рассматривая портрет.

– Кто ты? – прошептала я, в свою очередь рассматривая его: тёмные волосы до плеч были собраны в хвост на затылке, нос с хорошо заметной горбинкой, длинные ресницы – даже длиннее, чем у меня, цвет глаз не могла разобрать, потому что стояла сбоку от него и видела только профиль.

Но я точно знала, что не была знакома с ним при жизни. Кто он?.. Он не был серым и скорбящим, как другие, кто навещал меня.

Мужчина последний раз взглянул на мой портрет и, развернувшись, направился в сторону выхода.

Я обвела изучающим взглядом его спину, на белой рубашке было заметно, как он вспотел, задержалась на ягодицах, обтянутых чёрными брюками, хмыкнула и последовала за ним.

ОН

Когда начался этот кошмар? Когда я проснулся без памяти в лесу в одних брюках, босиком и без рубашки? Когда мне поставили диагноз «психогенная истерическая амнезия» последних трёх лет жизни? Или когда мне девять ночей подряд снился один и тот же сон?

Но сейчас меня волновал другой вопрос: когда этот кошмар закончится?

Во сне я видел её портрет, перевязанный чёрной лентой, который стоял возле цветной урны.

Ни имени, ни дат рождения и смерти не было видно. Я только видел вход на кладбище и тропы, ведущие к этому портрету.

Я не помнил её. Скорее всего, она была частью тех – ушедших в бездну – трёх лет моей жизни.

Я помнил, что моя мать умерла, когда мне было двадцать. Отец ушёл от нас ещё в далёком прошлом, когда я был ребёнком.

Других родственников в этом городе у меня не было. Друзей тоже. Я был отшельником. Вопросы по вычеркнутым из памяти годам было некому задавать.

Врачи говорили, что амнезия вызвана каким-то эмоциональным потрясением, которое мой мозг отказывался помнить. И вспомнит ли – они не могли сказать.

Она настойчиво врывалась в мои сны вот уже девять ночей подряд. В городе было четыре кладбища, и я решил проверить их все. Отыскать нужное оказалось несложно.