Моя ледяная крепость

Моя ледяная крепость

Анна Милок

Алекса Ди

Ее сердце давно занято и закрыто двумя замками: верностью и любовью. Хочешь общаться? Что ж, только как друг. Он менял девушек как перчатки, любовь считал выдумкой поэтов. А встретив ту самую, с ужасом понял… что она чужая невеста. Отступиться? Черта с два!

Анна Милок, Алекса Ди

Моя ледяная крепость

Пролог

Еще немного и побелеют костяшки пальцев, но Костя продолжал сжимать букет в руках. В день всех влюбленных цветы приравнивались к военному трофею и любителям надеяться на авось или отложить все на последний момент приходилось сражаться не на жизнь, а на смерть, чтобы заполучить их.

От центра до спальных районов чуть больше двадцати километров. Ждут его там? Вряд ли. Но он не для этого сорвался на последний рейс, летел с пересадками из Москвы, чтобы теперь сидеть в одиночестве в своей съемной студии.

Скорее бы ее увидеть, обнять и не отпускать. И особенно не давать в обиду всяким шпицам. Больше никогда.

Заныла челюсть. Этот козел успел задеть, хоть ему досталось и больше. Костя прислонился к холодному стеклу автомобиля, если не заглушая боль, то хотя бы отвлекаясь от нее.

Стасик не заслуживает и мизинца на ее руке. Особенно после того, как Костя увидел, что вытворяет вдали от своего возлюбленной этот мудак. Первым желанием было прибить его на месте, не позволив и портки одеть. Вторым – сорваться к Алисе. Теперь только к его Алисе.

– Приехали, Казанова, – такси остановилось напротив серой пятиэтажки, ничем не выделявшейся среди своих соседок.

– Спасибо, шеф. Сдачи не надо, – всучив водителю купюру, открыл дверь. Судя по его довольной улыбке, чаевые вышли более чем приличными.

Раз, два, три. Крыльцо.

– Мужчина, вы куда?!

Столкнулся в дверях с бабулей-консьержем. Нет, вообще в этом доме таких не водится. Но как еще можно назвать жильцов-старожилов, бессменно несущих свой пост перед входной дверью?

Лифт или лестница? Долго едет, к черту. Пять лестничных пролетов, в каждом пятнадцать ступеней. Красная дверь.

Так спешил к ней, а теперь застыл перед дверью в растерянности. Будь, что будет. Сердце сделало бешеный кульбит и одновременно с этим раздался стук.

“Что там говорят в ее любимых мыльных операх в такие моменты?” Ломов поздно спохватился, пытаясь придумать красивую речь. В голову, как назло, лезли одни избитые клише, но и они выветрились стоило только двери открыться.