Центурия

Черная кровь чудища! Пожалуй, это подействовало на людей сильнее, чем весь пережитый бой. Все гуще вокруг панцирного исполина курился удушливый дым. Кашляя, воины отступали шаг за шагом. Где-то внутри зверя неожиданно блеснуло пламя, разгораясь сбежало на землю и здесь, толкнувшись, с ревом вспухло лиловым шаром над судорожно вздетой клешней.

Проведя рукой по лицу, центурион взглянул на ладонь. Кожу покрывала сажа. Она зловеще прочертила линии судьбы, точнее обозначила то, в чем так легко и просто разбирались уличные хироманты.

Присев на корточки, он кое-как обтер руки пучком травы. Оглянувшись, встретился взглядом с Фастом. Советник стоял совсем рядом, и вряд ли кто-нибудь мог их сейчас слышать.

– Что скажешь, Фаст?

На узком, тронутом копотью лице советника не дрогнул ни один мускул, не прибавилось морщин на лбу и не изменилось выражение глаз. В этом был весь Фаст. Центурион не мог припомнить ни единого случая, когда кому-то удалось бы застать советника врасплох. На любое обращение Фаст реагировал мгновенно – все с той же невозмутимостью на лице.

– Ты хочешь спросить о том, что это было?

– Что это было, я вижу сам. Мне интересно узнать, откуда взялась эта тварь на нашей земле.

– На нашей земле? – уголки губ советника насмешливо дернулись – совсем чуть-чуть, но центуриону показалось, что Фаст над ним посмеивается. Вот что делает скупость. Жестокосердный тиран в сентиментальном порыве гладит по голове ребенка, и это умиляет окружающих. Не умеющий улыбаться слегка кривит губы, а кажется, что он хохочет…

Центурион медленно поднялся.

Разговаривать с Фастом было не самым простым занятием.

– Что ты имеешь в виду?

Советник пожал плечами и этим сказал все и не сказал ничего. Центурион ощутил закипающее раздражение.

– В чем дело? Почему ты молчишь?

– Потому что это не наша земля, – тихо отозвался советник.

– Не наша? – центурион ничего не понимал. – Ты говоришь, не наша?

Фаст сосредоточенно кивнул. В нескольких шагах от них трескуче догорало чудовище, и на фоне этого зловещего потрескивания слова советника приобретали особое звучание.

– О чем ты толкуешь, Фаст? – голос центуриона дрогнул. – Опомнись! Или сражение омрачило твой рассудок?

– Не обманывай ни себя, ни меня! – сухо возразил советник. – Я только позволил себе усомниться в том, что эта земля наша. Впрочем, ты и сам скоро усомнишься в этом. Окружающее заставит тебя усомниться.

Центурион нахмурился. Нет… На сумасшедшего советник не походил.