Центурия

И на испуганного тоже. А кроме того было что-то помимо Фаста, этих его непонятных фраз, что начинало все больше беспокоить предводителя центурии. Где-то на горизонте маячило нечто, и это нечто он не в состоянии был пока распознать.

Незаметно для себя центурион шагнул вперед и с силой сдавил локоть советника.

– Ты что-то знаешь, Фаст!

Советник покачал головой.

– Я знаю столько же, сколько и ты.

– Разрази тебя гром! Будь со мной откровенен, Фаст! Или замолчи!

– Если я замолчу, зачем я буду тебе нужен? – советник прикусил губу.

 – Я не провидец и могу только догадываться. Одну из своих догадок я только что высказал.

– Но ведь Сутри уже близко. Всего день пути! Лукулл там и давно ждет нас!

Фаст промолчал, и менее уверенно центурион повторил:

– Всего день пути, и мы соединимся с ним, разве не так?

Сильные пальцы военачальника причиняли боль, и, поморщившись, Фаст не без усилий освободился.

– Я сожалею, но он рискует нас не дождаться.

– Почему? – глаза центуриона недобро сузились.

 – Кто посмеет помешать нам?

Впервые с начала странного разговора советник отвел взор в сторону.

– Не знаю. То есть, я не совсем уверен…

– Назови мне имя! – с силой выдохнул центурион. Слова его больше напоминали змеиное шипение. Правая рука потянулась к ножнам.

Они замолчали. Центурион чувствовал напряжение Фаста и больше не пытался его торопить. Сдерживая себя, он ждал, когда советник соизволит наконец заговорить.

– Ты помнишь ту ссору с Акуаном? В жертвенном храме… Ты не убоялся прилюдно оскорбить его.

– И что же?

– Акуан – верховный жрец. Никто не знает полной его силы…

– Глупости! Я сказал то, что думал и то, что должен был сказать.

– Он воспринял это как оскорбление и наверняка затаил обиду. А если… Если Акуан рассержен, это что-нибудь да значит. Одни боги знают, какую месть он замыслил.

– Глупости! – военачальник поморщился, взор его помрачнел. – Я служу богам и императору, но не сластолюбивым ничтожествам! Акуан бессилен что-либо сделать нам!

– Как видишь, нет, – Фаст натянуто улыбнулся.

Беседа с центурионом совершила-таки невозможное. – Или у тебя имеется иное объяснение происходящему? Откуда этот мир, эта земля, это солнце?.. Не спеши с ответом! Прежде чем возразить, поразмысли. И оглядись повнимательнее.

Центурион хотел рассмеяться, но голос ему не подчинился. Человек, стоящий перед ним, определенно обладал гипнотической властью. Слова его обладали свинцовой тяжестью. От них не просто было отмахнуться.