Сицилиец

Невеста Майкла, Аполлония, как-то призналась, что каждую ночь молится за Гильяно, как и все дети, и практически вся молодежь на Сицилии. Они обожали его, он был одним из них – парень, которым все они мечтали стать. Несмотря на молодость – чуть старше двадцати лет, – Гильяно слыл великим полководцем, потому что одолел целую армию карабинери, выставленную против него. Он был красив и щедр и большую часть добычи раздавал бедным. Он был благороден и не позволял своим бандитам трогать женщин и священников. Если ему приходилось казнить предателя, тот всегда имел возможность произнести молитву и снять груз с души, чтобы вступить в Царствие Небесное примиренным с тамошними законами. Все это Майкл давно знал.

Они свернули с проспекта, и его взгляд привлек плакат, отпечатанный крупными черными буквами. Единственное, что он успел прочесть, была фамилия ГИЛЬЯНО в заголовке. Отец Беньямино наклонился к окну и сказал:

– Одна из прокламаций Гильяно. По ночам Палермо по-прежнему принадлежит ему.

– Что там сказано? – спросил Майкл.

– Он позволяет жителям Палермо снова ездить на трамваях, – ответил отец Беньямино.

– Позволяет? – спросил Майкл с улыбкой. – Преступник позволяет?

Стефан Андолини на другом краю сиденья расхохотался:

– Карабинери ездят на трамваях, поэтому Гильяно взрывает их. Но сначала он предупредил людей, чтобы не садились туда. Теперь он обещает, что взрывов не будет.

– И зачем Гильяно взрывать трамваи с полицией? – сухо осведомился Майкл.

Инспектор Веларди повернул голову, сверкнув на него глазами:

– Потому что Рим по глупости арестовал его отца и мать за пособничество преступнику, их собственному сыну. Республика не отменяла фашистских законов.

Отец Беньямино с потаенной гордостью сказал:

– Мой брат, дон Кроче, договорился об их освобождении. О, мой брат сильно рассердился на Рим.

Боже, подумал Майкл. Дон Кроче рассердился на Рим? Да кто такой этот дон Кроче, кроме того что он pezzonovante[2 - Большой человек, главный (ит.).] в мафии?

Машина остановилась перед особняком розового цвета, занимавшим целый квартал. По углам особняк украшали голубые минареты. Перед входом, накрытым маркизами в зеленую полоску с надписью «Отель Умберто», стояли два швейцара в ослепительных униформах с золотыми пуговицами. Однако Майкла это великолепие не впечатлило.