Оборотень

– Маленький Мук, блядь!

– Маленькая сучка!

– Какой же ты все-таки идиот… И вообще, вали отсюда!

– Это настолько же моя комната, насколько и твоя. Ты, кажется, чем-то недовольна, принцесса, вот сама и вали.

– Зачем тебе один тапок и где второй? Что ты ходишь как придурок все время?

– Зачем теперь спрашивать?

– Когда-нибудь я его выброшу.

– Только посмей.

– Или даже прямо сейчас!

Закрытые двери могут спрятать все, кроме звуков возни, кроме голосов.

– Ма-а-а-ма!

Кай выдернул шнур из розетки, точно хвост слону оторвал – тень бросилась на обои, как обезумевший зверь.

Она рассекла стену надвое – одинокий язык черного пламени, отблеск костра в первобытном мраке. Она звенела в гулкой тишине ночным ветреным шорохом, адским лязганьем цепи Цербера, бросая вслед уходящему брату такие убогие ругательства, какие в ответ порождают только презрение. Ржавые злые черенки осыпались у него за спиной звоном разлетающихся монет. Но слова безобидны, когда повторяются. Ты – черная дыра, Герда. Ты – черная дыра!

Кай вышел из комнаты, не поворачиваясь, вынес себя, как изломанный стул, легко прихрамывая на босую ногу. Колкости бежали за ним по коридору вместе с полосой света.

И ему ведь до боли, до тошноты известно, как глупо злить ее. Но это все, что от нее еще можно получить, потому что потом она вмажется и отключится, растает под покровом ночи и чахлого крахмального марева искусственного света и еще много часов будет лежать там, как глупая кукла, чудовищная кукла, мягкая и бесформенная, безучастная ко всему, словно Офелия на дне реки, опутанная склизкой паутиной загнивающих водорослей.

Она, чья кровь – столь же ты сам, скоро, очень скоро осядет в темный провал дивана, как туман в низину, и больше слова не скажет. Тятя, тятя, наши сети притащили мертвеца… И он не сможет уснуть и будет долго-долго лежать во тьме на холодной, точно каменная плита, постели и будет бояться, что этот склеп – на двоих.

Крикнуть, чтобы пырнуть хоть бы и тишину, хоть бы и словом.

Чтобы отомстить.

– Дура!

– Козел!

– Да заткнитесь вы оба!!!

Ищи виноватых у себя под кроватью. Там, где тихо. Там, где темно. Все кошки серые в темноте.

Ответь: каково Тебе смотреть на меня и знать, что я не верю Тебе?

Она прогнала его. Не теперь – уже очень давно прогнала. Она прогнала его, а он ушел. И сейчас – ушел, зацепив с пола грохочущую мешковатую сумку, юркнув ступнями в ботинки и хлопнув дверью.

Кай не вышел из подъезда – вылетел.