Политические письма

Все функции революционной деятельности (что легко понять), сводятся к функциям чисто местного характера и значения: местный террор, издание местных революционных органов, типографское и паспортное дело, пропаганда и агитация в обществе, в молодежи, в рабочих кассах и т. д. Только две функции выходят из пределов местных интересов и обнимают интересы всей партии, имеют общее революционное значение: издание центрального революционного органа, в котором, в литературной форме, выражается единство и самосознание партии, и ведение общеполитического и, быть может, общесоциального террора, но это вовсе не такие функции, чтобы из-за них следовало создавать какой-то срединный центр с диктаторскими полномочиями. Съезд может избрать из своей среды 1–2 личности наиболее интеллигентные и, так сказать, литературные, которым и поручит, совершенно самостоятельно, составить центральную редакцию и вести литературное дело. Контролем над редакцией будет следующий съезд, который может снова утвердить избранных перед тем литературных агентов и может сменить их.

Тот же съезд избирает из среды своей нескольких лиц, которым поручает создание боевой дружины, и такая боевая дружина будет только исполнительным органом съезда, обсуждать же общий характер террора и даже намечать лиц, подлежащих казни, может только съезд. Гарантией тайны подобных решений и приговоров будет малочисленность членов съезда, их строгий подбор и строгая централизация местных групп. Наконец, что касается сношений между организациями, то в настоящее время, а равно и в ближайшем будущем таких организаций предвидится не бесчисленное количество, и гораздо удобнее, быстрее и конспиративнее будет самостоятельное сношение их друг с другом, без всякого посредства каких-либо центральных бюро. В заключение мы предлагаем немедленный съезд после выпуска № 10, приготовляться же к этому съезду (в смысле намерения лиц, выбора места, изыскания денежных средств и т. п.) следует, по нашему мнению, начать теперь же.

Письмо Л.А.Тихомирову

Сегодня, 31 октября (по старому стилю) получил я, наконец, ваше письмо, и, право, оно влило в меня новую бодрость и силу, – конечно, не фактами, которые прискорбны, а своей верой в дело и готовность продолжать его во что бы то ни стало, хотя бы рок сулил нам еще не один раз втаскивать на верх горы камень Сизифа. – Словом, la revolution est morte, vive la revolution! Но задумываться, тем не менее, приходится, и даже очень серьезно. Обо всем трудно написать стразу.