Не прикасайся!

Но это опасно, Борис Васильевич. Даже слабослышащим опасно находиться на льду, а слепой? А если ее собьют? Если она упадет?

– Я готов выкупать арену на тот час, что Настасья будет на льду.

– И что прикажете мне делать с другими спортс- менами? У нас нет аренды льда.

– А у меня одна дочь! И она с ума сходит дома, она каталась всю жизнь, ей нужен лед, ей нужны долбаные коньки! Неужели сложно найти кого-нибудь, кто просто покатает ее за ручку по кругу?!

– Хорошо, – вздыхает директор. – Я попробую кого-нибудь найти.

Аренда льда стоит тридцать три тысячи. Работа тренера – пять. Это будет вечернее время, после двадцати одного, в рабочие часы я не могу закрывать арену.

– Идет. Три раза в неделю.

– Два.

– Ладно, – ворчит отец. – Пришлите мне счет на месяц, я оплачу.

– А если Анастасия не захочет кататься? Не так-то просто встать на лед после того, как выносила всех в одну калитку.

– Если бы вы ее с этапа не сняли, может, и сейчас бы выносила.

Отец поднимается: я слышу скрип ножек стула по паркету и отскакиваю от двери, делая вид, что просто прогуливаюсь.

Открывается дверь, выходят двое.

– Привет, Насть, – говорит Сергей Олегович.

– Здравствуйте.

– Как дела?

Я пожимаю плечами. Неловкая пауза – почти обязательный элемент в программе. Как у меня могут быть дела? Лучше, чем если бы лежала в могиле, но хуже, чем если бы вообще не садилась в ту машину.

– Идем, – бросает отец.

Берет меня под руку и ведет к лифту.

– Будешь ходить и кататься с тренером два раза в неделю, по вечерам.

– А если я не хочу?

– Это рекомендация врача, а не моя прихоть, Анастасия. Ты обещала делать то, что он скажет. Это важно для твоего здоровья.

– Да ему плевать, – бурчу я, – на меня и мое здоровье. Он отрабатывает деньги и методичку.

Но с отцом спорить бессмысленно, он все равно привезет меня сюда, со скандалом или без. Спустя четыре года я возвращаюсь на лед, только теперь вместо статуса подающей надежды фигуристки, претендующей на место в сборной, я – в группе здоровья для инвалидов.

Просто прекрасно. Головокружительная карьера.

Алекс

– Алекс, ты можешь не быть таким мудаком?!

– Это риторический вопрос?

– На хер ты Коновалова послал публично? Ты в своем уме?

– Надя, он задрал со своим экспертным мнением. Пусть высказывает его оттуда, куда я его отправил.

– Он заслуженный тренер!

– Будет выпендриваться – будет засуженный. Я устал ловить в свой адрес тонны дерьма.