Корнет Савин

Он стремительно бросился к юному прохвосту и схватил его за шиворот, едва не оторвав воротник.

– А ну, пошёл на сцену!

Яков Спиридонович волок пятнадцатилетнего недоросля к двери, как котёнка, нимало не заботясь о его репутации. Пусть знает, как идти наперекор начальству! И остальные пусть видят, чтоб никому неповадно было!

– Отстаньте от меня! Я не буду это играть! – завопил Савин.

Он сопротивлялся что было сил, пытаясь вырваться из цепких рук директора.

– Молчи, бестолочь, тебя никто и не спрашивает! – шипел Кульман, упиваясь долгожданной добычей.

Понимая, что его сейчас позорно выволокут в коридор, где, конечно же, толпятся лицеисты в ожидании потехи, Савин упирался ногами, пригибался к полу. Одновременно он ухватился за стеллаж, от чего тот шумно зашатался, грозя обрушить с полок десятки тяжёлых томов.

Однако зрители прибыли сами. Дверь с грохотом распахнулась, и толпа воспитанников ворвалась, желая увидеть самое интересное.

– И вы здесь? Предатели… – пробормотал он, жмурясь от стыда.

Обессиленный борьбой с непокорным лицеистом, Кульман с трудом разогнулся и швырнул свою добычу зрителям.

– Давайте, ребята, выносите его.

Лицеисты дружно перехватили трофей и, подняв Савина за руки и ноги, понесли к выходу, словно барана, предназначенного на убой. Кульман, довольный своей проницательностью и хваткой, с чувством победителя поправил съехавший парик и быстро покинул библиотеку.

В актовом зале императорского лицея царила атмосфера всеобщего волнения. Ученики уже вышли на подмостки, чтобы торжественно открыть представление. Музыканты, сидевшие слева от сцены, держали смычки наготове. Сторож Ермолай зажёг свечи, установленные вдоль рампы.

Декорация изображала средневековый замок на высоком холме. На сцене в три ряда выстроились юноши в таких же алых камзолах и беретах, как у Савина.

Несмотря на отчаянное сопротивление, Савина всё же втащили на сцену. Он неторопливо осмотрелся и встал в третий ряд, чтобы казаться как можно неприметнее.

Нельзя сказать, что Николай Савин не любил театр. Наоборот, вживаться в роли, разыгрывать товарищей и педагогов доставляло ему огромное удовольствие. Но фальшивая напыщенность, когда все вдруг начинали ходить по струнке, раздражала Савина.