Последний молот

Он оббежал большое поле несколько раз, но так и некого не найдя, встал у разъезженной телегами дороги посмотрев на всё ещё зажатую в руке длинную рукоять обмольного цепа. Маленькая ладошка под громкий стук сердца разжалась, но серые детские глаза не увидели раны лишь коричневую палку, заляпанную кровью, загнутый гвоздь и маленький рубец им оставленный.

Над кое-как остриженной головой каркнул большой ворон, не сводящий с Бёга пристального взора, невысоко парящий над полем. А воитель, разогнув гвоздь, решительно направился обратно к чучелу, сердцем веря и твердя себе, мол, не морок, не привиделось.

Монеты то настоящие всё также по животу лобызают.

Позже он приведёт сюда мать, которая долго не могла говорить после того как увидела горсть золотых высыпанную на стол сияющим сыном. Он покажет ей и оба рубца на ладони, и поваленное чучело, и вбитый до конца в землю остов столба. Тем днём у него появиться и третий рубец, а когда он раз в тысячный повторит ей всю историю, она разбудит его среди ночи и отведёт глубоко в лес.

– Это он! тот старец волшебник. – скажет Бёрг, нервно теребящей подол матери, указывая пальцем на одну из древних каменных голов, кружком стоящих на хорошо утаенной поляне в самой дремучей чаще. – А кто он?

К неопровержимому свидетельству прилагаются показания послушников ордена и воинов младшего ранга к коим были применены специальные меры дознания. Со слов добровольно отрекшихся и вернувшихся к истиной вере в светоносного и пречистого Илира.

Подобными текстами и легендами их насильно отваживали от горячо любимой веры, ересиархи наставники и командоры, уловками и тёмными таинствами, заставляя покланяться ложным идолам плюя на святые учения истинные.

День 35 святого судилища над павшим в ересь греховным воинским орденом Воронов бдящих. Обвиняемых в утрате земель, переданных тьме на заклание.

Год 487 от Илира пришествия. Секретарь святого трибунала Освидир.

Год 485.

Окрестности вольного града Эльбурга.

Снаружи радуя скорбящее сердце, возможной прибылью и разговором застучали копыта, звонко отдаваясь подковами по камням мощеного тракта.

«Моеть мимо на судилище поспешает?» – подумал Хельберт.

Кому претит в такой день вывеска его трактира в виде резанной из добротной плахи фигуры. Изображавшей странное горбатое существо небольшого роста с нахально перекошенной собачей мордой длинных ушей, держащее в руке пивную кружку.