Непотопляемая

Мелкие свиные глазки на откормленных рожах, до носа прикрытых респиратором, россыпью бегали по сторонам, то и дело роняясь на уставшие лица передовиков оружейного производства (сердце, тоже, между прочим, уставшее, ёкало). На полусогнутых руках ожесточённых хранителей спокойствия прыгали причудливые белёсые контуры (остовы рыб?).

Через отрезанные десять минут в унылые урны один за другим звездопадом посыпались выкуренные до запятой мундштуки, и рабочие двинулись обратно – в разверзнутую жадно пасть оружейной фабрики.

Когда последний рабочий преодолел линию захода в ангар, за спиной у всех раздалось: «ВЕРНУТЬСЯ К РАБОТЕ!». Ральф, примешанный к общей толпе, поплёлся к своему клочку движущейся резины конвейера. Как только все были расставлены по позициям, спруты на стенах выключились и началось самое суровое испытание – последняя полусмена рабочего дня.

II.

– Эй, Даллан, идёшь с нами в Пищеблок? – шепнул Ранди, долговязый молодой человек в замызганном бледно-синем комбинезоне с рваными лямками, неунывающе вышагивавший в компании слегка приполнённой в боках белокурой девушки и низкорослого юноши-кругляша с шапкой курчавых рыжих волос, тоже одетого в комбинезон (настолько идентичный рандиевскому, что даже пятна повторялись на нём с математической точностью), – или опять тайком к себе? – и отряхнул запылившуюся нашивку на груди с литерами «№ 00096271»; номер оказался обрамлён характерной рамкой красного цвета.

Голодное брюхо молодого человека, только что отпахавшего полноценную смену взрослого, да ещё с переработкой, со всей очевидностью подсказывало ответить: «С вами», однако и в мастерскую было как всегда нужно.

– Да, надо бы подкрепиться, – поразмыслив, ответил Даллан.

Светлое лицо девушки зашлось легкой, едва уловимой мужскому глазу улыбкой, которая вскоре скрылась. Латона матерински поправила прядь золотых волос, прилипших к потному лбу, и посмотрела прищуренными глазами на солнце.

Оловянное колесо ослепительно катилось по исчёрканному грифелем небу прямо над головой, навстречу героям.

По жёлтому песку струилась дорожка чуть примятых следов, оставляемая за спинами четверых друзей. Пробил вожделенный час обеда, и все рабочие устремились к широкому ангару с багрово-пепельной крышей и прибитой над дверьми табличкой: «Пищеблок».