Фактура

Она открылась на странице с отвратительным рисунком – чёрной гелевой ручкой на весь лист изображена безликая голова человека, мозг окрашен синим фломастером. Я не сразу понял, что это, но, когда присмотрелся, стало ясно, что мозг – это океан. В этом океане своя жизнь. Что-то вроде острова. По центру стоит чёрный замок с фундаментом из черепов. Вокруг замка кишат странные, несуществующие персонажи: то ли рыбы, то ли люди, а может, и то и другое вместе, в одном теле. Их головы, словно игольницы, напичканы иглами от шприцов.

Глазницы пустые, а рты приоткрыты, словно застыли в ужасе. На вершине замка красуется знамя: на красном фоне изображён мужчина, который прикован цепями, как собака. Он стоит на коленях, согнувшись в три погибели. Его тело изуродовано кровоточащими ссадинами. Но самая большая рана находится в том месте, где расположено сердце.

Закрываю книжку. На ней надпись: «Личный дневник». Я рывком засунул его под подушку. Мне стало стыдно, что прикоснулся к сокровенному, к личному. Каждый человек имеет право на неприкосновенность своих мыслей.

Я не готов узнать, о чём она пишет и о чём думает. Точно так же, как не готов впустить кого-то в свою голову. Чтобы не показать виду, что я хоть краем глаза видел её дневник, комкаю джинсы и небрежно возвращаю под подушку, слегка высунув одну штанину, как она и торчала.

Вода в ванной перестала шуметь. Я скачу на кухню и делаю вид, будто протираю стол.

– Что ты делаешь? – Она не скрывает удивления, промакивая полотенцем мокрые волосы.

На ней розовый халат и серые тапочки с заячьими ушками.

– Эм… – Я затупил на пару секунд. – Просто протираю стол. Совсем недавно кто-то упрекнул меня в небрежности. – Пытаюсь говорить мягко и как можно более непринуждённо.

– Это, конечно, очень хорошо, но я уже всё убрала сама. – Её улыбка была по-детски искренней. – Но раз ты решил помочь, то посуда всё ещё ждёт своего часа.

Она разворачивается и уходит.

Замечательно. Сам того не ведая, я нарвался на гору немытой посуды.

Что ж, зато выжду, пока она уберёт свой дневник и сделает вид, будто джинсы всё время лежали на своём месте.

Процесс мытья посуды никогда не был моим любимым. Если выразиться более прямо и откровенно, то я ненавижу это дело. Никогда не встречал человека, который с радостью бы сказал: «Вау! Грязная посуда! Обожаю её мыть!» Уверен, что если и встречу такого персонажа, то окажется, что он ненормальный, сбежавший прямо из процедурной в психбольнице.