Провинциальная история

Нет, могло быть хуже… много хуже… воспоминания накатили. Она и вправду дура. Всегда такой была, иначе не попала бы в эту вот историю.

И в другую.

И ни в одну из тех, в которые попадала…

Анастасия шмыгнула носом, пытаясь успокоиться. Слезами делу не поможешь, да и вообще, если подумать, все не так и плохо.

Наверное.

Когда все пошло не так?

С ее ли рождения? Или еще раньше, когда папенька Анастасии решил, что семнадцать лет — не тот возраст, в котором следует взваливать на себя ответственность, а потому предпочел тихо, по-английски, исчезнуть и из жизни Анастасии, и из жизни ее матушки.

В общем, единственное, что Анастасия знала о своем отце, так это, что он был блондином с голубыми глазами, а вот Стася на ее счастье пошла в другую родню.

Родив ее, матушка осознала, что не создана для материнства, а потому младенца вручила собственной матери, сказав, что это мера исключительно временная. Правда, уточнять, сколько именно времени ей потребуется, благоразумно не стала, но вновь же исчезла.

Ребенок ребенком, но жизнь устраивать надо.

Бабушка была готова.

И с младенцем управилась, как управлялась с мужем, коровами, свиньями, кроликами и прочим деревенским зоопарком, ладить с которым Анастасия научилась едва ли не раньше, чем говорить. Нельзя сказать, что, живя в деревне, она была несчастна.

Отнюдь.

О том своем детстве Анастасия вспоминала с теплом, жалея лишь, что закончилось оно слишком рано. Стала ли причиной тому смерть деда, не сказать, чтобы трагичная, скорее уж обычная для мужчин его возраста и образа жизни, бабушкины болезни, которые обострились с возрастом или же матушка, что вдруг объявилась, горя желаниям немедля воссоединить семью.

Ложь.

Это Стася поняла сразу, как оказалась в четырехкомнатной квартире, где жила матушка, матушкин супруг — мужчина хмурый, нелюдимый — и годовалые близнецы.

А еще школа во дворе, весьма отличавшаяся от той, деревенской, к которой Стася привыкла. В этой вот школе все было иначе, начиная с одноклассников, быстро наградивших Стасю смешным с их точки зрения прозвищем, заканчивая учителями.

Последние отличались вежливостью, а еще холодностью и удивительной манерой, не говоря лишних слов, демонстрировать Стасе, сколь она ничтожна.

Глуповата.

Бездарна.

И вовсе годна лишь на то, чтобы быть нянькой при детях.

— Соколова, — сказала классная дама, когда Стася, пусть со скрипом, но таки перешла в девятый класс. — Тебе всерьез надо подумать о будущем.

Стася и без нее думала.