Песнь золотого дракона

Корган присмотрелся к коре вяза и протянул было к дереву Язык, но тут из ствола вылезли жилистые ветки-руки и потянули клинок на себя. Однако Корган оказался проворней и, дёрнув посильнее, победил вредное дерево.

— Этот меч мой и только мой! — погрозил он вязу.

Древесные руки показали нечто совершенно неподобающее, подождали чего-то, а потом ствол шевельнулся будто бы недовольно и втянул руки в трещины коры.

— Что, ждал моего испуга? — хмыкнул Корган. — Сам пугайся.

«Хорошо, что ты такой... э-э-э... простой. В смысле, ничему не удивляешься, — похлопал Коргана по плечу король Варра перед самым отъездом, неделю назад. — Отсутствие страха и воображения в мире альвов тебе очень пригодится». На эти слова Корган только пожал плечами: страха он лишился однажды — раз и навсегда. Таинств не искал, мёртвые его не пугали: от живых вреда всегда было больше. Так что слова короля, обидные для кого другого, скользнули мимо первого рыцаря, не задев чести, не сохранившись в памят.

Корган думал-подумал и провёл лезвием по лохматой шерсти на голове сколопендры, как раз между тремя парами глаз. Потом ещё и ещё. Вышло неплохо. Добрый клинок спрятался в ножнах за спиной, по счастью, не потерявшихся и даже не погнувшихся.

Теперь нужно найти коня. Нант шарахнулся и вырвал поводья, но далеко вряд ли убежал, во-первых, будучи настоящим рыцарским конём, а во-вторых, будучи верным как собака. Как бросить Нанта на произвол судьбы? Пусть он и ускакал, окончательно напуганный зловредной сколопендрой, зато на прощание от души лягнул её, лишив подвижности хотя бы пару лапок.

Возвращаться обратно по следам схватки оказалось легко и без света: тварь, утаскивая Коргана, проламывала кусты и валила деревья, надо было всего-то отслеживать самые крупные разрушения. Когда на пути попалось глинистое ложе старого ручья, спина снова заболела, напоминая, что именно тут гадина умудрилась схватить его за ногу.

Корган почесал шею. Посмотреть бы ещё на себя перед появлением при Дворе альвов... Правый глаз по ощущениям благополучно заплывал, второй, под рассечённой бровью, отчаянно болел — после одного вредного дерева-живодера, напавшего первым и явно надеявшегося пообедать: гибкий сук взметнулся над тропой так, чтобы выбить Коргана из седла, но угодил на излёте всего-то по левому виску и левой руке. Мерзкие шипастые листики посекли щеки и покромсали рукава — прямо-таки согласно последним веяниям моды при дворе короля Варры.